Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Кроме вьетнамцев, были у нас студенты из самых разных стран. Братья-славяне Болгария и Чехия, Югославия, братская Монголия, все республики тогда еще живого Советского Союза, даже экзотические йеменцы, помнится, были.
Афганцы. Наверное, самые первые из новоприобретенных “друзей”. О них воспоминания скорее негативные. Мы еще об этом не знали, но приезжали они в Союз не учиться. Первые “себе-на-уме” птенцы гнезда “великой дружбы афганского и советского народа”, под сенью которой афганские студенты проворачивали свои гешефты.
Еще были две диаспоры, армянская и грузинская, исторически противостоящие друг другу, и где-то на демаркационной линии постоянно маячили Дагестан с Чечней. Почему среди гордых кавказцев было так популярно книгоиздание – тайна сия велика есть. Но время от времени сталинское здание потрясали чисто кавказские разборки, смысл которых мне до сих пор не ясен.
Подполье
На цокольном этаже располагалось обширное многоцелевое помещение: там случались праздники, там проводили дискотеки – под низким потолком крутился ослепительный зеркальный шар, метеля по танцующей толпе световой снег, как сумасшедшая мигала “светомузыка”, а когда притаскивали стробоскоп, и в полной темноте возникал эффект бесконечного чередования стоп-кадров, восторг был такой, что заглушал даже музыку.
Время от времени там же устраивали “интернациональные вечера”. Порой с фольклорными танцами и песнями, а порой и интереснее. Как, например, вечер интернациональной кухни: студенты разных стран готовили свои традиционные блюда, рассказывали, как и из чего все это приготовлено, и все любопытствующие могли отведать (если успеют) национальной стряпни. Тогда я попробовала впервые монгольский чай с молоком и солью и неожиданно нашла его вполне вкусным, тогда же произошла забавная история с чечевичной похлебкой.
Чечевичную похлебку сварили болгарские студенты. Как позднее они сами признались, они рассчитывали, что никто их похлебкой не заинтересуется, они пройдут по всем “странам”, напробуются блюд мировой кухни, а потом вернутся к своему столику и заполируют это пиршество чечевичной похлебкой. Не учли они, что на халяву студенты могут съесть даже маринованного крокодила (был бы крокодил). На столике сиротливо стояла пустая кастрюля, со стенок которой пожиратели похлебки ложкой соскребли последние остатки. Видимо, не достав языком. Ложку тоже облизали.
Африканские студенты чаще поступали учиться в медицинские вузы, но и книгоиздание не забывали. Поэтому на весь наш курс у нас имелся один чернокожий студент, Чарлз Кибило Кетер, сокращенный до Чарлик или Чарлуша, гордый сын земли кенийской, добродушный, смешливый, охочий до разговоров и компаний. Он часто заходил к нам в гости, поболтать, чаю попить, иногда приносил хороший растворимый кофе.
Его мы распознавали так. Стук в дверь. “Войдите!” – надрываемся мы. Стук второй раз. Ясно, Чарлуша пришел. Кричим “Войдите” тоном ниже – все равно он не войдет прежде третьего стука. Третий стук – дверь распахивается, не дожидаясь ответа, на пороге стоит сияющий курчавый прототип “нашего всего” Александра Сергеевича и радостно сообщает: Дратути! То ты казала?
С Чарликом у нас было связано много веселых историй, запомнилась одна. В старом-старом здании тридцатых-сороковых-пятидесятых годов постройки за 40-30 с лишним лет канализация пришла в плачевное состояние. А душевые кабины были в подвале, хочешь помыться, топай в преисподнюю. Обыкновенно, самое занятое время – после обеда и до полуночи, когда все добропорядочные, соблюдающие режим дня люди идут омываться после трудового дня, поэтому душевая выглядит, как конвейер. Одни вышли, другие зашли. Свободных крючков в предбаннике не найдешь, стоит терпеливая очередь с тазиками, полотенцами и пакетами с мылом, мочалкой, шампунем и прочим.
А вот после полуночи (для общежития время еще детское), когда все добропорядочные жаворонки отправляются в люлю, наступает время для мудрых сов. Мы не спеша, с достоинством спускаемся на цоколь, проходим доисторическими коридорами, где, возможно, обитают призраки недомытых студентов. И ладно бы призраки, студенты домытые, студенты недомытые, а вот крысы там обитают совершенно фантастические по размеру, и каждый день кто-нибудь взахлеб рассказывает историю, леденящую кровь, как они встретили “воттакууую крысу” на своем пути в душ. Но нас пока бог миловал.
Вот и в ту полночь собрались мы пойти смыть с наших усталых тел трудовой пот. Тусклый свет “лампочек Ильича” провожал нас по фортификационным зигзагам подвальных туннелей. Некоторые места были подтоплены и снабжены деревянными лагами. Но мы уже привыкли и преодолевали полосу препятствий, едва замечая сами препятствия. Наш, девчачий душ, надо заметить, расположен перед мужским. Чтобы попасть в мужской, надлежит пройти еще пару фортификаций, форсировать еще несколько препятствий и тогда ищущий обрящет. Но так далеко в наших изысканиях мы никогда не заходили.
Мы не спеша повесили на крючки свои халатики, полотенца, взяли пакеты и сумочки с шампунями и мочалками и пошли. В предбаннике уже болталось чье-то полотенце. Осторожно ступая и заглядывая в кабинки в поисках лучшей (в некоторых напор воды был не фонтан), мы добрались до душа, где под струями воды в облаках пара крутилось тело.
Тело крутилось, фыркало, азартно намыливало шевелюру и громко немузыкально пело на непонятном языке. По голосу и доступным глазу фрагментам в поющем теле мы опознали Чарлика. Подтянув пакеты до груди, мы начали голосить: Чарльз! Это женский душ! Ты ошибся! Мужской дальше по коридору! Чарльз! Тебе надо уйти!
Минуты через две Чарлик нас услышал, еще через полминуты выключил воду, предстал перед нами во всей красе и озабоченно спросил: То ты казала? Мы замахали руками, выгоняя его из душа: Ты ошибся! Это не твой душ! Чарлик пожал плечами, взял свое мыло с мочалкой и ушел в сторону предбанника.
Мы только было начали осваиваться в завоеванном пространстве, как Чарли просунул голову в душевую и сообщил: “Там миска!” Господи, это еще откуда? Кто-то таз забыл, что ли? “Какая миска, Чарльз?” – “Большой” – охотно сообщил Чарлуша и руками показал: “Вот такой. Миска”.
“Это мышка, то есть крыса”, – обмирая, сказала я, – “Что делать?”
“Пусть Чарлик ее прогонит”, – решила моя соседка и немедленно закричала: “Чарльз! Прогони ее!”.
“Окей”, – ответил Чарлик и исчез за дверью. Оттуда немедленно понеслось топанье и улюлюканье, с каким предки Чарли, наверное, охотились на слонов.
Мы домылись без всякого удовольствия и отправились наверх, истерично дергаясь и озираясь. Долго еще мы ходили в душ, вздрагивая на каждый шорох.
