Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Часть 1 Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6 Часть 7 Часть 8
Инструкции Достоевского
Что ещё полицейские склеили из содержимого мусорного ведра? Банковскую квитанцию, выданную в Минске при обмене нескольких десятков евро на местные рубли. Эту квитанцию они приложили к делу как свидетельство против меня. Сделали даже несколько её копий. В Минске, куда меня пригласили принять участие в конференции политологов, на обменянные деньги я преступным образом несколько раз пообедал в кафе, нелегально приобрёл для семьи гостинцы и… и все те же ненужные, избыточные, напичканные ересью книги.
Одну из них хорошо помню, это книга известного Федора Достоевского «Записки из подполья». Уже само название должно было отбить у меня охоту ее покупать. Но когда-то, еще в студенческие годы, Достоевский меня завербовал своими романами, и с тех пор я регулярно почитывал его инструкции, написанные между строк. Поэтому и в тот раз, в Минске, под прикрытием книжного магазина, я встретился с духом Достоевского и получил от него новые задания.
Теперь осознал ошибку. Ведь недаром царские службы преследовали Ф. Достоевского, гноили на каторге. И правильно делали, ведь до каторги у него была опасная привычка всяко-разно сомневаться в тамошнем режиме. Но на каторге в его сознании случился излом. В режиме он стал сомневаться уже меньше, но засомневался в человеке как таковом. И тогда стал еще более опасным писателем. Поэтому ничем нельзя оправдать то, что его творчество, хотя бы часть, еще не изъято из книжных магазинов.
Вот с такого вот почти комического обыска и раскрутилось дело о «шпионаже».
В Вильнюсе и Донбасс узрели
А теперь кратко перенесемся в 2016-й — год выборов в Сейм. Еще оставалось два года до рождения дела о «шпионаже». Я выдвигался кандидатом по одномандатному округу Новой Вильни города Вильнюса. Возможно, поэтому в мае на Фейсбук получил весточку от предпринимателя Деймантаса Бертаускаса. Он напомнил, что мы знакомы, и предложил встретиться за чашечкой кофе.
Лет восемь назад мы встречались на мероприятиях Социал-демократической партии. Договорились встретиться, тем более что мне были нужны помощники в Новой Вильне, где против меня сплачивался широкий фронт консерваторов и либералов. Кстати, этому фронту в информационном смысле, скорее всего, помощь оказали и «компетентные» органы. Думаю, только они могли накопить обо мне такое большое количество мельчайшей информации с примесью дезинформации, которая была вылита на головы избирателей Новой Вильни. Но, возможно, это могли сделать еще и мои политические конкуренты.
Например, клеветали, что я якобы «живу в квартале миллионеров-собственников «Максимы» (торговая сеть в Литве). Эту ложь подхватывала и охотно тиражировала даже солидная печать, а некоторые обозреватели давали комментарии, выдвигая различные «версии». Всего-то достаточно было приехать и осмотреться: полтора километра леса отделяет наш сблокированный дом у шоссе Неменчине от воистину фешенебельного квартала вилл на берегу реки Нерис. (Кстати, я уже не живу там.)
А перед самыми выборами Главная избирательная комиссия «спохватилась» и перекроила границы округа Новой Вильни, словно умышленно убирая из него район Науйининкай, где я много работал в качестве кандидата, и вместо него присоединили несколько более консервативных районов.
Несмотря на это, я победил в первом туре. В Вильнюсе и в других городах это редко удается сделать левым политикам. После первого тура моих недругов охватила паника: «Спасите! Новая Вильня превращается в литовский Донбасс! Все — против А. Палецкиса!» Они споро подтянули дополнительные ресурсы.
Моя оппонентка на выборах распространяла листовки, в которых против меня открыто агитировали Витаутас Ландсбергис, широко почитаемый как бывший фактический руководитель государства, а также Саулюс Сквернялис и Ингрида Шимоните — будущие премьеры, Ремигиюс Шимашюс — мэр Вильнюса. Силы были неравные. Проиграл.
В то лето 2016 года Д. Бертаускас помог моей команде в проведении агитационных акций в Новой Вильне. Интересное «совпадение»: как следует из уже рассекреченных материалов «шпионского» дела, именно в момент возобновления наших контактов с Д. Бертаускасом — летом 2016 года — сотрудники ДГБ обратились в суд за разрешением на прослушку моих разговоров по телефону и слежку за моим передвижением.
Именно в этот период, видимо, было решено, возможно, под давлением некоторых политиков, в конце концов поквитаться со мной не только за многолетнюю критику в адрес прокуратуры, но и вообще за всю мою общественную и политическую деятельность, за воззрения. И вместе с тем — дать предупредительный сигнал для всей оппозиции. Принимается решение попробовать сделать из меня «шпиона». Может быть, в дальнейшем получится это доказать? Время было благоприятное, приближалась череда выборов.
Власть обязаны любить
11 августа 2016 года ДГБ (Депарамент Государственной Безопасности. — Ред.) представляет в суд прошение-справку (в настоящее время уже частично рассекречена) о разрешении на слежку за мной. Вот ее рассекреченная часть: «Движения и лица, распространяющие пророссийскую идеологию, зачастую действуют координированно. Цель такого информационного вбрасывания умалить государственность Литвы, евроатлантические структуры, дискредитировать институты власти Литвы, внутреннюю и внешнюю политику страны, историю и вооруженные силы. Такое информационное содержание противоречит интересам Литвы и благоприятствует информационной, исторической и идеологической политике, проводимой Российской Федерацией. Бывший председатель Социалистического народного Фронта Альгирдас Палецкис активно создает информационный фон, соответствующий Кремлевской пропаганде».
Далее по тексту справки несколько строк замараны черным, поэтому мы так и не узнаем, какими эпитетами я награжден. Но того, что рассекречено, достаточно, чтобы сделать выводы. Пресловутый термин «пророссийская идеология». Он и отвечает на вопрос, почему против меня было возбуждено дело. Не нравилась моя левая идеология. Оставалось только приклеить ей другую этикетку.
Вчитаемся в цитируемое предложение. Это — конечный список того, чего нельзя дискредитировать. Тот, кто знаком с формальной логикой, сделает и другой вывод: дискредитировать разрешено (а может, и неплохо бы) все остальное — например, гражданские инстанции, какую-нибудь религиозную институцию или институции неформального образования, культуры.
Понимаю неприязнь ДГБ ко мне, частенько его критиковал, например, за посредничество в оборудовании в Литве секретной тюрьмы ЦРУ США. Когда в 2008 году разразился этот скандал, от меня досталось и прокуратуре, которая до сих пор не осмелилась осуществить надлежащее расследование этой истории, установить конкретных лиц, участвовавших в этом посредничестве.
А ведь не только я, но и Европейский суд по правам человека в Страсбурге «дискредитировал» институты власти, когда в 2008 году констатировал, что в этой тюрьме заключенных пытали. Этот суд наложил на нашу власть большой штраф. За такое наглое, антигосударственное, скорей всего, пророссийское действие жалобу на Европейский суд по правам человека необходимо передать в… Европейский суд по правам человека. Чтобы он со стыда сам себя засудил: как смел он «умалять государственность Литвы, евроатлантические структуры, дискредитировать институты власти Литвы, внутреннюю и внешнюю политику страны»?
Хорошенько все обдумав, предлагаю на страницах этой книги несколько поправок в Уголовный кодекс. Они могли бы облегчить прокуратуре выполнять иногда поручаемые задания по обезвреживанию всяких оппозиционеров, инакомыслящих и иную подозрительную вольницу мысли.
Дополнительная статья к Уголовному кодексу: «Дискредитация институтов власти и других важных структур, областей или сил (или — распространение пророссийской идеологии)»:
1.1. Тот, кто дискредитировал институты власти Литвы, внутреннюю и внешнюю политику, историю, вооруженные силы, умалял евроатлантические структуры — таким образом распространял пророссийскую идеологию, — наказывается лишением свободы сроком от 5 до 10 лет.
2.2. Тот, кто дискредитировал и умалял не властные институты, а гражданские, от ответственности освобождается.
3.3. Тот, кто дискредитировал не историю страны, а ее настоящее и будущее, от ответственности освобождается, так как обычно это делают институты власти.
4.4. Тот, кто не дискредитировал вооруженные силы, но дискредитировал интеллектуальные силы страны, от ответственности освобождается по причине, указанной в 3-м пункте.
В упомянутом рассекреченном обращении от 11 августа 2016 года в суд по поводу разрешения слежки за мной есть и такое предложение: «Наблюдается тенденция, что лица, занимающиеся пропагандой пророссийской идеологии, стремятся принять участие в процессе подготовки и исполнения политических решений в Литве. А. Палецкис выдвигает свою кандидатуру на предстоящих осенью 2016 г. выборах в Сейм Литовской Республики по одномандатному избирательному округу Новой Вильни».
Оказывается, что не только власть стремится принять участие в выборах, но и ее оппоненты… А вот небольшая выдержка из обращения в суд о продлении за мной слежки уже после выборов (датировано 10 февраля 2017 года): «А. Палецкис выдвигал свою кандидатуру на выборах 2016 года в Сейм Литовской Республики и лишь с незначительным отставанием проиграл во втором туре. Из-за дорогостоящей предвыборной кампании А. Палецкис лишился крупной суммы личных и спонсорских средств /…/ Достаточно успешный результат А. Палецкиса на выборах мобилизовал представителей левой политической мысли, которые как финансовыми средствами, так и морально поддерживали и дальше поддерживают этого кандидата».
Поэтому на дневной свет, само собой, просится вот такое «усовершенствование» кодекса:
Дополнительная статья к Уголовному кодексу «Мобилизация представителей политической мысли»:
1.1. Тот, кто мобилизовал представителей левой политической мысли, наказывается лишением свободы до 5 лет, а мобилизованные представители левой политической мысли — путем обысков и арестов подвергаются демобилизации, как шпионская сеть.
2.2. Тот, кто мобилизовал представителей левоцентристской политической мысли, наказывается лишением свободы до 3 лет, а мобилизованные представители левоцентристской политической мысли подвергаются демобилизации путем их стерилизации. Стерилизации они подвергаются на специальных курсах о вреде левой политической мысли для левоцентристской идеологии и после краткого центрирования выпускаются для участия в процессе принятия политических решений.
«/…/А. Палецкис принимает участие в деятельности движений, которые распространяют пророссийскую идеологию, и способствует дискредитации внутреннего и международного образа Литвы». Это строчка уже из другого обращения в суд от 12 мая 2017 года с просьбой продлить разрешение на слежку за мной. Видимо, появился новый вид преступления — «способствовать дискредитации образа»? Как конкретно я это делал, мне объяснить не удосужились.
В соответствии с такой логикой за каждой оппозиционной фигурой необходимо следить, а затем — и судить, так как любая критика власти может рассматриваться как дискредитация внутреннего и международного образа страны. Надо понимать, что внутренний образ — это мнение избирателей? В таком случае, если маятник выборов каждые четыре года сметает старую власть, это означает, что сама власть дискредитировала образ Литвы и именно поэтому эту власть избиратели отправляют в оппозицию. А международный имидж — это, видимо, мнение различных Европейских судов по правам человека и других учреждений? Но тогда возникает вопрос, кто виноват, скажем, в случае с секретной тюрьмой ЦРУ?
Знакомства и «опознания»
После упомянутых выборов в Сейм в 2016 году я строил планы на смену житейского курса. В Литве мне стало очень трудно, практически невозможно найти работу по своей профессии — журналиста или политолога. Мог, естественно, как поступают диссиденты, пойти работать сторожем, на стройку таскать кирпичи. Но подумал, что я всегда успею к этому приступить. (Что, между прочим, и сделал потом, когда уже вышел из тюрьмы, — работал на стройках.)
Когда я встретил Д. Бертаускаса, он повторил еще летом озвученное предложение подумать о возможностях расширения его бизнеса ароматизаторов в России, на огромном ее рынке. Предлагал мне заняться посредничеством, если располагаю там знакомствами. Утверждал, что в России есть много предприятий по переработке мяса и молока и их могут заинтересовать производимые его партнером в Литве ароматизаторы с низкой себестоимостью и хорошим качеством.
Может быть, на самом деле попробовать себя в новой для меня области — в бизнесе? Иногда меня приглашают на международные конференции политологов, иногда в Россию — могу там задержаться на день-другой по делам бизнеса вместе с Д. Бертаускасом. Тот все время меня спрашивал о знакомых предпринимателях в России. По мнению Д. Бертаускаса, такие контакты были бы полезны, особенно на начальном этапе.
Вспомнил своих знакомых в России. Один год, еще в пятом классе, я учился в Москве, когда там работал Отец. Но друзей детства, естественно, разбросали удаленность и время. Потом на Западе и в России как журналист, политик, политолог в первую очередь общался с представителями этих профессий.
Еще в бытность секретарем Социал-демократической партии по международным делам, в 2003-2005 годах общался с русскими социал-демократами. С одним из них, политологом Борисом Гуселетовым, продолжал дружить. Знал и известного историка, политолога, активиста левых Бориса Кагарлицкого. Вскоре станет ясно, почему я их отдельно упоминаю.
С открытием дела о «шпионаже» на допросах я обязан был перечислить тех, кого еще знаю в России. Перечислил несколько десятков фамилий. Кое- кого из мира культуры, спорта. Скажем, упомянул знакомого мне российского и английского футболиста Андрея Канчельскиса, по происхождению литовца, блиставшего в клубе «Manchester United».
Кажется, назвал и ведущего передачи «Взгляд» времен перестройки Александра Любимова, с которым познакомился недавно в Москве на одной телевизионной передаче. Мы говорили о снижении все возрастающего напряжения в отношениях между ЕС и Россией.
Ждал реакции следователей на все эти «подозрительные» знакомства. Но они обычно эмоций не показывают. Следователи разложили на столе изъятые у меня во время обыска визитные карточки. Только русские, хотя визитные карточки у меня были из многих стран. Терпеливо объяснял, на каких конференциях, семинарах и других публичных мероприятиях встретил того или иного человека.
Естественно, мог отказаться это делать, это право подозреваемого человека. Но, посовещавшись с адвокатом, решили: такие допросы и вообще все допросы по этому делу будут полезны, так как они свидетельствовали об уровне политизации дела.
И вот однажды следователи представили мне фотоальбом — «на опознание». В нем в их понимании могли мелькнуть снимки участников возможной «шпионской сети» или возможных «организаторов шпионажа». Обязан был опознать «шпионов». Стал листать фотоальбом. Вдруг вижу: размещены снимки Б. Гуселетова, Б. Кагарлицкого.
Также в фотоальбоме находились… снимки Майка Помпео, в то время государственного секретаря США, премьера Израиля Беньямина Нетаньяху! «Опознание» таких снимков достигло кульминации, когда в фотоальбоме увидел снимок покойного литовского поэта Сигитаса Геды! Это уже переполнило чашу.
Переглянулись с адвокатом, также потерявшим дар речи. Категорически отказался проводить «опознание» представленных снимков. Лишь попросил следователя зафиксировать мои слова, что вся эта процедура некорректна, абсурдна и, как и все остальное, не имеет ничего общего со шпионажем.
Прокуратура продолжала шить дело нитками такой колющей глаза белизны, что не хватало слов. Прокурор В. Видугирене не узнает на снимках С. Геду или М. Помпео? А может быть, считает их членами «российской шпионской сети»? Что это говорит о прокуроре? Обо всем расследовании?
Думаю, что близкие покойного С. Геды имеют право обратиться в суд по поводу циничного использования прокуратурой образа покойного в деле о шпионаже. Я не буду комментировать международный скандал, который разразился бы в случае, если в суд обратились бы Б. Нетаньяху или М. Помпео.
Интервью с Головатовым для моей книги
А тогда, в конце 2016 года, на вопрос Д. Бертаускаса о возможных бизнес-знакомствах в России мог только ответить, что мой круг знакомств состоит из журналистов и политологов. Потом вспомнил один эпизод, который был связан с бизнесом и который мог заинтересовать Д. Бертаускаса как предпринимателя.
Примерно в 2014 году меня несколько раз приглашала принять участие в своих телевизионных передачах Галина Сапожникова, известная журналистка, обозреватель российского портала, телевидения и ежедневной газеты «Комсомольская правда». Г. Сапожникова сказала, что на одну из передач приглашает меня, двоих историков и упомянутого М. Головатова (Скончался летом 2022 года – Ред.).
В это время я писал книгу о том, что произошло 13 января 1991 года. Эти события меня интересовали как существенно повлиявшие на новейшую историю Литвы. У меня был накоплен немалый архив документов того исторического периода. Оставалось лишь выслушать из первых уст позицию с противоположенной стороны баррикад. Ведь выслушать все стороны — основное правило журналистики. Следовало узнать позицию бывших советских военных, которые в ту ночь заняли здания радио и телевидения в Вильнюсе.
Помню, как нам, в 1989-1994 году студентам курса журналистики Вильнюсского университета, преподаватели вбивали в голову аксиомы расследовательской журналистики: «Когда исследуете тему или происшествие, ищите возможности поговорить со всеми сторонами конфликта. Пока не завершили расследование, не превращайтесь в идеологов и прокуроров. Вы пока только собираете как можно больше информации о расследуемом событии. Выслушайте все стороны. Окончательные выводы сделаете потом. Безусловно, в ходе расследования вы можете оказаться в зоне риска. Но, сидя в кабинете, вы не сможете завершить настоящее журналистское расследование».
Поэтому, узнав, что Г. Сапожникова приглашает на передачу и М. Головатова, согласился принять участие — это возможность спросить его о согласии или нет дать мне интервью. И, возможно, заполучить контакты еще нескольких бывших военных для беседы. До этого я наводил справки, что ни М. Головатов, ни другие бывшие военные СССР, принимавшие участие в январских событиях, еще ни разу не давали интервью литовским журналистам.
После передачи подошел к М. Головатову. Несмотря на неюный возраст (тогда в интернете поинтересовался, что ему 65), он выглядел подтянутым. Крупные черты лица, крепко сложенный, высокий. Подумал, что только мужчин с такими физическими данными и принимали в то время и теперь в отряды специального назначения.
М. Головатову я сказал, что провожу свое независимое журналистское расследование январских событий, и спросил, не против ли он ответить на мои вопросы. Подумав, он согласился, добавив, что завтра у него есть свободные полчаса.
М. Головатов в ходе интервью в офисе его охранной фирмы сказал, что отряд «Альфа» в Вильнюс отправил президент Михаил Горбачев. А утром президент от этого открестился. Отряд М. Головатова действовал в соответствии с тогда еще действующим законодательством СССР. Они давали военную присягу, но его отряд «Альфа» людей не убивал. М. Головатов также сказал, что в 1991 году оставил службу, вышел на военную пенсию и занялся предпринимательством, имеет несколько бизнес-фирм.
Напомню, это было примерно в конце 2014 года. А в 2016-м на вопрос Д. Бертаускаса о моем круге знакомств в России я ответил, что знаю там немало журналистов, политиков, политологов, но из предпринимателей знаю лишь только М. Головатова, и то поверхностно.
Д. Бертаускас, предприниматель по призванию, очень скор на контакты, на зондирование новых возможностей, предложил обратиться к М. Головатову. Возможно, у него есть знакомства в теме, актуальной для бизнеса Д. Бертаускаса? По мнению Д. Бертаускаса, в Москве, не имея знакомств, новый бизнес не раскрутишь, а так, может быть, удастся зацепиться. Что ж, если встретимся с М. Головатовым, у меня появится возможность договориться с ним о более широком интервью, ведь в прошлый раз мы оба спешили.
Желающие поддержать наш сайт могут это сделать, переведя посильную сумму на счёт Правозащитного центра “Китеж”. Центр находится в списке льготников, поэтому с пожертвований возвращается подоходный налог.
MTÜ INIMÕIGUSTE KAITSE KESKUS KITEZH
EE332200221063236182
Пояснение: annetus
