Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
В канун Рождественского сочельника, по юлианскому календарю 5 января, случайно наткнулся на первые кадры американского художественного фильма «Август» (оригинал «Август: графство Осейдж», 2013). Мелькнул целый ряд знакомых актёрских звёзд Голливуда, но какие-то очень простые, постаревшие, по-уличному будничные лица, простаки и простушки, без лоска и красот. Глянул в импрессум в сетке ТВ-программы, да, точно: актёрский состав этого фильма-драмы просто великолепный. В главных ролях Мерил Стрип, Джулия Робертс, Джульет Льюис и Лжулианна Никольсон и все, можно сказать, актёры первого ряда, дорогущие кстати на гонорары. Фильм должен быть качественный по таким маркерам…
Драма, а не боевик? В Америке? В сегодняшнем Голливуде? На 2013 год? Да ни на что серьёзное Голливуд с его творческим разложением и потоком коммерческой дешёвки давно уже не способен. Опошление мира – историческая миссия Америки в культуре (Чарльз Диккенс)? Если не считать бессмысленных «фэнтези» с великолепной, по правде сказать, немыслимой уникальности техникой, технологией сьёмки, компьютерной обработки, но и рекламой и запудриванием мозгов фальшивыми зазывными ценностями…
Однако, что-то торкнуло, остановило руку на ТВ-пульте, когда собрался лениво переключить куда-нибудь на другой канал. Побежали кадры… В общем, смотрел до самого конца, увлекаясь и сопереживая душевной драме героев фильма, чего давно не испытывал. Смотрел с глубоким интересом и наслаждаясь великолепием мастерской игры этих актёров – американских, британских, австралийских, рождённых, в основном, от их кельтских предков, шотландцев, ирландцев…
Режиссёр Джон Уэллс (ещё один американский потомок кельтско-скандинавских предков, президент Гильдии сценаристов США) будто и не вёл сюжет, а актёры вели режиссёра своей буквально неистовой и прекрасной игрой, в многоцветном эмоциональном заряде чувств и ощущений, по всем хитросплетениям сюжета и постоянных внутренних конфликтов… Они выложились, как говорится, «по полной», они делали это самозабвенно, будто ощущая огромную внутреннюю потребность и наслаждение от всего действа, и от своего бытия в нём, что возникает тогда, когда актёр полностью погружается в роль и внедряется в жизнь своего героя без остатка, насколько это может сделать только умный человек. А не умных гениальных актёров не бывает. И я понял, что эти актрисы, по большей части внешне очень красивые в их молодые годы (Джулия Робертс!), именно умны и в них живёт зеница истинной духовной культуры, унаследованной от их европейских предков, если понимать под Европой отнюдь не только западную её часть. Более того, появилось ощущения, что они, актёры, как один были готовы на любые жертвы во имя того, чтобы жить и чувствовать себя частью воплощения великой драматургии, великого искусства… Будто от этого зависела само оправдание их лицедейской жизни, наполненной, на самом деле, отнюдь не романтизмом в её голливудском закулисье.
Неправда ли, неожиданно сильные и эмоциональные оценки из-под пера критичного и, бывает, даже резкого в оценках писателя, никогда о кино не писавшем, тем более кинокритики? Но всё не случайно, так как пишу всё же не кинокритику и не об актёрах… Я пишу о великой культуре, которая способна переделать даже исконных варваров, как переделала Рим иллирийцев, италиков и латинов эллинская культура, казалось бы, завоёванной ими античной Греции. Да так переделала, что элита самих римских варваров полностью перешла на греческий язык. Даже Цицерон прибёг к своим знания греческого языка, чтобы перевести многие труды греческих философов на латынь, которая так и осталась языком отвлечённой науки и трактатов, ибо Цезарь, ставший основателем императорской династии, буднично писал письма на родном для него повседневном – старогреческом. И, согласно Светония, Кай Юлий Цезарь обратился к заколовшему его Бруту на греческом языке: «И ты, дитя?».
Ещё более поразило ощущение того, что в всём экранном действе с какой-то необоримой навязчивостью ощущалось присутствие невидимого духа …русской литературной и театральной классики. В голове то и дело пульсировало: Чехов, Чехов, Чехов, а вот тут – тургеневские нотки, а в постановке сцен приходил на ум то Никита Михалков с его «Неоконченной пьесой для механического пианино» на мотивы чеховского «Платонова», то брат его Андрей Кончаловский с «Дядей Ваней», а операторские гениальные «общие планы» – в духе выдающегося русского «властителя камеры» Павла Лебешева, но с бесконечными степными просторами юга США и волнистым горизонтом с грядами холмов Оклахомы, уходящих в бездонное голубое небо… Как не вспомнить огромные речные просторы в фильмах Н.С. Михалкова…?
По мере просмотра, то и дело всплывали в памяти сцены из московских театральных постановок чеховской пьесы «Три сестры», «Вишнёвого сада».
Здесь, в фильме, к смертельно больной матери (бесподобная игра Мерил Стрип) приезжают три дочери, три сестры с мужьями и без, и каждая – со своей жизнью и сложностями внутренних отношений, с грузом обид из прошлого. Приезжают сёстры в родительский дом после известия о бесследной пропаже отца, о котором ясно с самого начала понятно, что он никогда среди живых не объявится, но это и не важно, то, что его нет – заданность, и никакой детективной истории даже близко не ожидается. Старая мать выпивает, она принимает нарколептические таблетки (видимо, от болей, о чём никогда не говорит, а выдаёт это за «ловлю кайфа»)… Она нетерпима и властна в своём неистовом своенравии и в эгоизме, в неизбывной любви к близким, к ушедшему навсегда, при жизни далеко совсем не идеальному мужу, и в страхе одиночества в ожидании неизбежной кончины, невесть когда приходящей, ибо уходит человек из нашего мира всегда один и с тем отчаянным ощущением расставания с любимыми, без которых жизнь представляется бессмысленной… Будь эти люди и сами уже не живы или лишь прощаются с тобой сейчас. И понимаешь, что страх смерти исчезает тогда, когда главнее всех иных ощущений становится печаль любви к ближним, мысли о них. Как не вспомнить здесь «Смерть Ивана Ильича» Лёва Николаевича Толстого.
…Пошли завершающие титры на фоне широкой ленты дороги, по которой мчится в неведомое далёко по этой степи, залитой солнцем, старшая дочь (Дж. Робертс) с её чувством беспощадной ответственности и даже грубой в своей исконности правды, о которой, порой и говорить вслух не надо, чтобы не быть жестоким человеком…
Вот тут и зашёл я в коридоры интернета, чтобы узнать по подробнее об этом фильме… Но не о том, что он получил массу престижнейших кинематографических наград, включая номинации неоднократные «Оскара», Гильдии актёров США или премии за сценарий. А чтобы узнать нечто другое.
Да, не в павильонах Голливуда был снята эта кинолента, а в камерной обстановке, в комнатах большого и типичного старого американского дома в провинциальных степях Оклахомы. Хотя Оклахома находится в двух с половиной часах езды от округа Осейдж, заявленному в сценарии. Но это и не принципиально, главное – ближе к жизни и подальше от мишуры, искусственной дребедени, нарочитости и суеты. Как-то очень по-русски, если иметь ввиду традиции замечательного советского кино. Далее, всё интереснее…
Фильм был снят продюсерской компанией Smokehouse Pictures, принадлежащей одному из самых высокооплачиваемых актёров мира Джорджу Клуни. Заметим, актёру и режиссёру, а не сугубому денежному мешку Голливуда…
Один из наиболее заслуженных сценаристов американского кино Трейси Леттс, оказывается, написал эту свою работу для спектакля для театральных подмостков в Чикаго и на Бродвее (2007-2008), в самом сосредоточии американской театральной жизни. В 2008 году Леттс удостоился за неё Пулитцеровской премии. Затем, в 2013-м, фильм «Август: Графство Осейдж». А потом, уже после выпуска фильма, он написал свой сценарий …пьесы «Трёх сестёр» Чехова в «Юнион-Театре» Лондона в Великобритании.
Нет, не обманули ощущения, именно чеховский дух витает в американском «Августе: графство Осейдж», в постановке и в фильме, которые смело можно было бы называть «Три сестры из Оклахомы».
…Актриса Мерил Стрип (1949), которая считает главным смыслом жизни семью и четырёх её детей – среди первых не только на небосклоне Голливуда, но и в театральной Америке. Без пластической хирургии и без «многомужества» со скандалами. Мерил Стрип пользуется репутацией одной из самых умных актрис Америки. Играла в постановках произведений Достоевского и Шекспира. Любимый её писатель – Антон Павлович Чехов и любимые её роли в театре – в чеховских пьесах. Потому, потому что он, «…видел хорошее в совершенно безнадёжных ситуациях».
Что же так влечёт весь мир к русскому писателю Чехову? Писал же он из Ялты 24 октября 1903 года Ольге Книппер-Чеховой по поводу «Вишнёвого сада»: «Дусик мой, лошадка, для чего переводить мою пьесу на французский язык? Ведь это дико, французы ничего не поймут из Ермолая, из продажи имения, и только будут скучать».
Отчего-то не скучает, никто. Ибо … жизнь не делится в своих страницах и истинах на белое и чёрное, на добро и зло. В ней всё где-то посередине… Всё зависит от того, чего вам больше достанется. Но это не меняет самого её течения. Сказать об всём этом очень сложно и способна лишь высокая литература и высокая душа. Дух Чехова продолжает невидимо витать в насквозь киношной Америки и никуда им от этого пока не было деться. При всеобщей пошлости, назвавшей в прессе фильм трагикомедией. Впрочем, с них не станет, для них «Преступление и наказание» Достоевского – всего лишь детектив… Хорошо, что есть ещё Мерил Стрип, Джулия Робертс и их умные коллеги, сумевшие сказать об этой чеховской сути в кинематографии. По заветам Станислвского, имя которого знает любой уважающий себя кинематографист Америки. И не только её.
Здравствуйте, это не рецензия на киноленту (!!). Специально же оговорил. Это размышление о великой русской культуре, которую пытаются замолчать, но ничего не получается. В.Илляшевич
Большое спасибо за статью, Владимир Николаевич! Получила истинное удовольствие, читая её!
Да, это не кинокритика, к которой я отношусь с иронией, я написал о великой русской литературе, которая даже американскую пошлость преодолевает и о том, как самые любимые фанатами голливудские звёзды вдруг обнаруживают, если у них есть мозги, своё истинное внутреннее “я” – искреннее поклонение перед этой великой русской культурой, потому, что никакие деньги и стремление к славе так и выкладываться не заставят, тут вопрос о главном для этих актёров проявился – достойны ли называться талантливым человеком вообще, по сути, когда глядишь сам себе в глаза, без свидетелей… Мерилом самооценки здесь оказалось для кумиров всей Америки – почти мучительный вопрос: соответствую ли стандартам высокой культуры и мастерства, чеховской, т.е. русской духовности…