Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Тургенев и Диккенс – русско-английские друзья как редкое исключение
…Если коротко сказать о том, почему Тургенев не поехал в Америку, то по тем же причинам, отчего его близкий друг – английский писатель Чарльз Диккенс выразился ёмко и точно: «миссия Америки – опошлить Вселенную». До сих пор Диккенса в Британии почитают именно как «писателя весёлой старой Англии». А что им, британцам, остаётся? Признать правду, что он ненавидел расистскую, аристократическую, высокомерную и невероятно жестокую даже к собственному народу элиту страны и само английское капиталистическое общество? Напомнить, что он, в уже детстве познав нищету, голод и даже тюрьму по долгам отца (в Англии отвечала вся семья вместе с младенцами!), и будучи признанным писателем, отказался от предложенного королевой дворянства и даже рыцарства (пэрство)? Что его «Оливера Твиста» запретили в школах половины штатов США как «антисемитское произведение» из-за идиотских, в сущности, требований еврейских организаций, которым не понравилось, что потешный старикан-воришка был обозначен как еврей?
В 1848 году Диккенс даже провозгласил себя республиканцем и даже питал большие иллюзии в отношении Америки, куда поехал, приглашённый дельцами в литературное турне. Иллюзии развеялись. То, что он вынес оттуда, можно прочитать в его «Американских заметках». Вот одна зарисовочка:
«Поскольку Вашингтон можно считать центром табачного слюноизвержения, пора мне сознаться начистоту, что распространённость этих двух отвратительных привычек – жевать и плевать – стала казаться мне к этому времени явлением далеко не из приятных, попросту говоря – отталкивающим и тошнотворным. Этот мерзкий обычай принят во всех общественных местах Америки. В зале суда судья имеет свою плевательницу, секретарь – свою, свидетель – свою н подсудимый – тоже свою; и присяжные заседатели и публика обеспечены ими в таком количестве, какое нужно людям, самой своей природой побуждаемым безостановочно плеваться».
Итак, великий русский писатель И.С.Тургенев, блестяще владевший немецким, французским и отменно – английским языками, прожил и проработал большую часть своей жизни, сначала в Берлине, а потом во Франции и это – по поводу своей увлечённости вовсе не замужней Полиной Виардо, а, её популярнейшим салоном, где собирался весь политический, общественный и умственный цвет Франции, ибо был он всё это время на службе государевой с соблюдением всех необходимых требований к внешнему образу жизни …кадрового сотрудника русской секретной службы. Не редки были и командировки в Лондон, где он близко сошёлся с Чарльзом Диккенсом. Ещё в 1840-е годы запись на немецком запись «Диккенс, позволь тебя расцеловать!» Иван Сергеевич оставил на странице романа «Оливер Твист» и этим выразил восторженное отношение к творчеству английского романиста, хотя и личное знакомство состоялось позднее, предположительно, в 1850-х. В личной библиотеке Тургенева (Литературный музей г. Орла) хранится с карандашными пометками пять романов Диккенса на языке оригинала («Посмертные записки Пиквикского клуба», «Приключения Оливера Твиста», «Николас Никльби», «Лавка древностей», «Жизнь и приключения Мартина Чеззлвита») и «Повесть о двух городах» в русском переводе. …А в мартовском номере журнала Диккенса “Household Words” (“Вседневное слово”) за 1855 г. были опубликованы в несколько очерков из тургеневских “Записок охотника”.
Почему раздражают джентльмены
В самом конце 1850-х годов состоялась очередная поездка Тургенева на «туманный Альбион» в сопровождении журналиста Елисея Яковлевича Колбасина (1833 – 1885), сотрудничавшего с “Современником” (предположительно, Колбасин выполнял роль своего рода связника и помощника в части обработки текущей информации по линии «государевой службы», на его могиле указан чин – коллежский советник, равный полковнику на военной службе, что указывает на службу этого литератора и журналиста, коим он, безусловно, был, но за эти «свободные профессии», как известно, каких-либо чинов не давали вовсе, даже самых мелких). Колбаснн оставил прелюбопытные воспоминания о Тургеневе, из которых мы и подчерпнём главные сведения об этом визите…
В Лондоне Тургенев нередко находился в дурном расположении духа из-за менталитета лондонцев. В такие минуты он говорил Колбасину: “Меня раздражают эти фланелевые люди, – отвечал он, – Посмотрите, что за суконные лица, такие выполированные и холодные, как их резиновые калоши /…/ Вы упрямый хохол, но не забывайте, что с тех пор, как мы ступили на английскую территорию, на вас и на меня смотрят здесь ни больше ни меньше, как на обезьян; так англичане думают обо всех иностранцах и только французов считают за полулюдей. Готовьтесь ко всевозможным превратностям и бедствиям, которые посыплются на наши несчастные головы”. Общаясь с Карлейлем и его соратниками (см. о них – Мануэль Саркисянц «Английские истоки немецкого фашизма», 2003) Тургенев хорошо понимал, что такое «раса господ» и построенная на этом государственная идеологема (!) «единой нации» тогдашней викторианской Британии, за авторством премьер-министра Дизраэли, еврея-сефарда, продвинутого кланом Ротшильдов и возведённого в звание лорда Биконсфильда королевой Викторией в благодарность за колонию – Индию… Ветхозаветная идея о собственной богоизбранности была адаптирована английскими протестантами – потомками кальвинизма ещё в16 и 17 веках, во времена Бэкона и Гоббса, Кромвеля и лорда Ферфакса, устроителей геноцида ирландцев, и теперь, в веке 19-м, при Пальмерстоне и Дизраэли, два носителя апологетики «расы господ» слились в единомыслии, как два сапога – в пару.
«…Милейший Диккенс неотступно приставал ко мне, чтобы я участвовал на обеде, который давали в честь лорда Пальмерстона, так как он сам, Диккенс, будет в нём участвовать; в назначенное время я отправился гуда и увидел, что на всех кувертах лежат записочки с именами, где кому сидеть, моё место оказалось довольно почётное, не очень далеко от виновника торжества, я полюбопытствовал узнать, кто мои соседи, оказалось, что по одну сторону Теккерей…», рассказывал Тургенев Колбасину.
В последовавшей светской беседе английский писатель Теккерей буквально «взбеленился» на слова Тургенева о том, что в России известен куда более талантливый писатель – Гоголь. Мол, «…хорош гениальный писатель, о существовании которого Европа не знает, и читают только 10 тысяч (по тогдашним тиражам русских журналов – В.И.)» горячился Теккерей… Ну-ну, скажем сегодня на мнение джентльмена Теккерея, писателя, конечно, хорошего, но, как оказалось, действительно не гениального, как Гоголь.
Пока не дашь в зубы…
За два дня до отъезда Тургенев и Колбасин отправились в театр. Во время расчётов в билетной кассе подошёл «…господин в богатом бархатном плаще, в цилиндре, такого громадного роста, что даже Тургенев (ростом под 2 метра! – В.И.) был на пол головы ниже его. Подождав несколько секунд, этот господин без всякой церемонии схватил согнувшегося у окошечка Тургенева и оттолкнул его, протягивая свою руку в окошечко. Надо было видеть, что произошло с нашим Тургеневым: он выпрямился и, не
говоря ни слова, со всего размаха ударил кулаком в грудь джентльмена в бархатном плаще так сильно, что тот отшатнулся назад. Я думал, что произойдёт ужасная сцена, но, к удивлению моему, громадный джентльмен осклабил свои белые зубы и молча глядел на Тургенева, который, укоряя его в невежестве, торопливо достал из кармана свою карточку со своим адресом и сунул ему в руку, после чего мы удалились смотреть сценическое
представление. “Завтра явится к вам секундант от этого господина”, – сказал я Тургеневу, когда мы возвращались домой. “Не бойтесь, не явится, англичанину пока не дашь в зубы, до тех пор он не уважает вас. Вот этот джентльмен, по всему видно, из самого высшего круга, поверьте, уважает теперь меня за то, что я ему дал сдачи”.
