Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
публикация 1980 года
На парижских экранах проходит один из последних фильмов советского режиссёра Никиты Михалкова «Пять вечеров». Как левая, так и правая французская пресса очень высоко оценили этот фильм. Впрочем, он прошёл с успехом до этого и в Западном Берлине. Левая французская пресса писала более восторженно о фильме, чем правая, но именно правая лучше разглядела и поняла фильм (статья в «Фигаро»), хотя и здесь многое осталось необъяснённым.
Режиссёр, избрав камерную тему, почти не солгал в своём фильме (кое-чего не договорил, не до-уточнил) и создал глубокое и трогающее нас произведение. Первая недоговорка в том, что события отнесены в фильме в конец пятидесятых годов, и тогда острота жилищного неустройства, например, на фоне которого разыгрывается действие, несколько снимается. Есть некоторые недоговорки и в диалогах. Во всем же остальном фильм удивительно правдив и красив в стилевом отношении.
Как рождаются в официальной советской культуре подобные произведения – вопрос непростой, и я уже пыталась рассказать об этом в статье о «Сибириаде» Кончаловского. Прежде всего, несомненно одно. Киноискусство в сегодняшней России готово к своему расцвету, и его сдерживает только полное отсутствие свободы. Уже каждый раз при минимальных недосмотрах цензуры появлялись очень интересные фильмы. Я писала, что насчитала более тридцати так или иначе запрещённых кинолент.
Запад, конечно, не случайно относится последние годы с такой внимательностью к советскому кино. В нем появилась нота большой глубины, которая почти начисто исчезла во французских и итальянских фильмах. Выдерживают уровень искусства, кажется, сегодня только американские и ещё немецкие фильмы.
Причина появления такого советского кино все та же, что и для литературы или изобразительного искусства сегодня в России. С тем лишь отличием, что положение кино гораздо трагичнее, ибо, напомню, фильм там делается при полном цензурном контроле. И все-таки что-то проходит. Никите Михалкову удалось, видимо, снять свой фильм по причине удачного выбора темы. Все действие разворачивается в нескольких квартирах, ограничено очень малым числом лиц, живущих своей частной жизнью.
В конце пятидесятых годов герой фильма Александр Ильин, приехав в отпуск в Москву, случайно попадает на улицу, где когда-то до войны он жил с любимой женщиной. Всю войну и после она прождала его, но он к ней не вернулся, решив начать всё сначала. А вот теперь узнавание прошлого, дома, где он когда-то любил, взволновало его, и он приходит в забытую квартиру.
Весь фильм, кроме последней сцены, снят в черно-белых кадрах. Временами на экране вообще исчезает свет, раздаются только голоса. Ощущение от пещеры, или, скорее, от конуры, в которых светится маленький глазок телевизора. Режиссёр вводит нас в коммунальные квартиры. Так в первый раз на советский экран пролезла хоть какая-то правда об ужасе коммуналок.
В такой вот коммунальной квартире и живёт героиня, Тамара Васильевна, мастер на обувной фабрике, так и не дождавшаяся с фронта своего жениха, обозлённая, забитая жизнью и превратившаяся (по крайне мере так её показывает автор сначала) в того «homo sovieticus», который ещё более отпугивает в женском варианте. Здесь и отсутствие какой-либо женственности, и игра в блюстителя нравов молодых, и металлический голос партийного работника.
У героя тоже сложилась нелёгкая судьба. По ходу действия мы узнаем, что еще до войны его выгнали из института за сказанное в лицо профессору-подлецу, что он подлец. Надо полагать, сталинцу, пишущему доносы. Так и остался Александр Ильин без высшего образования, а после войны устроился шофёром на севере, в Воркуте.
Этот основной сюжет взят из пьесы советского писателя А. Володина. Но режиссёр все заострил, вообще изменил смысл произведения. Такое происходит не в первый раз с вещами вполне лояльного режиму Володина. Так было, например, и с фильмом Э. Климова «Похождения зубного врача», снятого по володинскому рассказу. Фильм, в отличие от рассказа, был и острой критикой, и криком отчаявшегося художника; и у фильма была нелёгкая судьба.
В фильме Никиты Михалкова все герои страшно одиноки, душевно неустроены и просто по-человечески несчастны, хотя всячески поначалу скрывают это. Александр Ильин, не вернувшись после войны к любимой, начинает проматывать свою жизнь. Нового у него ничего не получилось, и он перекочёвывает от одной женщины к другой, без особой радости и любви. Он грубеет, становится циником и ещё больше, видимо, погружается в своё одиночество. Правда, и тогда он сохраняет элементарное чувство порядочности и находит мужество сказать бывшему другу, который из тех, что всегда устраиваются, что он сволочь.
Неожиданно судьба снова сталкивает его с Тамарой. И он первый понимает, что он потерял, что только её и любил. Потому что все же большую чистоту сохранила она. Но эта женщина, в скорлупе советской казёнщины, боится и противится открыться прежнему. Все живое как будто бы уж и умерло в ней. Она и сама в этом признается. Но когда произойдёт скачок, возрождение души, то все это партийное обличие отпадёт, окажется вдруг внешним, скорлупой. Перед нами хороший и глубоко несчастный человек.
В фильме это сделано как происшествие чуда. Саша возвращается к ней, на этот раз навсегда, и, плача и прося прощения, припадает к её коленям. И вместе с этим в картине появляется цвет, яркий и необычный. В комнате вдруг зажигаются огромные лампы, озаряются и просветляются лица героев. Мне это напомнило превращения в «Синей птице» Метерлинка. Тёмная конурка, какой выглядела комната Тамары, оживает, одухотворяется. И во включённом телевизоре на сей раз не пропагандистские песни (Михалков умело вставил их в контекст самых неприятных сцен фильма, как, например, разговор у бывшего друга), а игра Вана Клиберна и его взволнованное признание в том, как он любит русскую музыку и русских вообще. И, вот под тихие звуки Чайковского Тамара говорит, утешая любимого, как чеховская или тургеневская героиня, что она всё прощает, поедет с ним, куда и он, поведёт его посмотреть старый Звенигород или Архангельское, где и сама, правда, ещё не была. Она плачет, лицо ее становится совсем молодым и красивым.
Вся эта сцена, из-за резкого перехода к цвету, воспринимается не вполне реальной, последней надеждой героев. Собственно, её можно истолковать и как возвращение блудного сына. Радость прощения и понимания, открытость сердца и найденное утешение здесь такие, какие только бывают после глубоко пережитого страдания. Это-то и напомнило мне знаменитую рембрандтовскую картину.
Любопытно, что при том, что фильм очень понравился во Франции, эта его духовная сторона ускользнула от французских критиков. Почти нигде не отмечалась эта последняя сцена, безусловно, ключевая в фильме. Больше писали о страсти, соединившей героев, а не об исстрадавшихся душах. Только в «Фигаро» отметили, что, видимо, не затронул глубоко коммунистический режим души русских людей. И здесь можно было бы бросить упрёк А. Зиновьеву, судящему подчас именно по внешней скорлупе о своём народе.
По имеющимся у нас сведениям, фильм в СССР не вышел вообще на экраны: очевидно, советским гражданам «не положено» его видеть.
Татьяна Пашина
Желающие поддержать наш сайт могут это сделать, переведя посильную сумму на счёт Правозащитного центра “Китеж”. Центр находится в списке льготников, поэтому с пожертвований возвращается подоходный налог.
MTÜ INIMÕIGUSTE KAITSE KESKUS KITEZH
EE332200221063236182
Пояснение: annetus
