Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
80 лет назад, 19 апреля 1943 года, началось восстание Варшавского гетто.
ВЕСНОЙ 2012-го, дорогой читатель, я снимал в польской столице фильм «Варшавская мелодия». Так вот, однажды следую с видеокамерой по Варшаве, подхожу туда, где улица Новиниарска пересекается со Свентоерской – и вдруг вижу на тротуаре и проезжей части выложенное гранитом, много раз повторённое, уходящее вдаль:
1940 – 1943
А потом на улице Сенной обнаружил сохранившийся фрагмент этой самой кирпичной стены, по одну сторону которой находились «арийцы», по другую – те, кто подлежал уничтожению…
***
ЗАНЯВ в сентябре 1939-го Варшаву, немцы сразу преступили к переселению всех тамошних иудеев в «еврейский квартал». Первым делом спешно из этого «заражённого места» на северо-западе города по приказу губернатора Ганса Франка убрали проживавших там восемьдесят тысяч поляков, а взамен из других варшавских районов загнали вдвое больше евреев. Всего же несчастных обитателей за спешно возведённой стеной, наглухо отрезавшей гетто от остального города, уже к январю 1940-го оказалось четыреста тридцать три тысячи…
Цель создания резервации Франк не скрывал: «Мы истребим это гнусное племя! Они вымрут от голода и болезней».
И решали фашисты такую задачу весьма успешно: к лету 1942-го там прекратили существование уже около ста тысяч.
Но рейхсфюрер Гиммлер, признав эти темпы «слишком медленными», отдал приказ: «Очистить Варшавское гетто от евреев из соображений безопасности». И 22 июля началось «переселение» – массовая депортация в лагеря уничтожения, главным образом – в Треблинку. На улицах появились листовки, в которых сообщалось: немецкая администрация, желая улучшить тяжёлые условия существования в Варшавском гетто, предлагает взять с собой всё необходимое и переселиться в другую часть страны, где они смогут работать и жить счастливо. Мало того, несколько человек посадили в автобус, и потом они увидели якобы «трудовой лагерь под Люблином» – тот самый, образцовый. Первыми начали отправлять стариков и детей – по две тысячи ежедневно. После эта цифра возросла до десяти тысяч, а в начале 1943-го – до двадцати. В общем, к марту 1943-го в гетто числилось пятьдесят пять тысяч – это всё, что осталось от почти полумиллиона!
***
ОДНАКО с первых дней существования гетто стали там возникать и подпольные группы сопротивления. Поначалу они друг от друга разнились политическими и религиозными убеждениями – так что потребовалось время, пока все отличия, наконец, были отброшены прочь, и образовалась сплочённая масса, подчиняющуюся единому руководству. И подпольщики-поляки (которых враг преследовал тоже жестоко) свои усилия с борьбой собратьев из гетто старались увязать. А ещё и без того трудные будни участникам сопротивления осложняли бесчисленные провокаторы и соглядатаи, связанные Юденратом – учреждением, которое для руководства населением гетто сформировали гитлеровцы. Все эти люди прекрасно осознавали, что в случае прямого столкновения с оккупантами потери понесут огромные, и, тем не менее, их девизом стало: «Пусть погибнут десятки тысяч, но спасутся тысячи!» Так возникли: «Еврейская боевая организация», решившая оказывать сопротивление внутри гетто, и «Еврейский боевой союз», который планировал покинуть гетто и продолжать действия в лесах.
Вот при какой ситуации в январе 1943-го Гиммлер нанёс на берег Вислы неожиданный визит и, увидев, что в гетто всё ещё обитают около шестидесяти тысяч, отдал приказ: к 15 февраля сделать Варшаву «юденрайн», то есть – очищенной от евреев.
***
РУКОВОДИТЬ «окончательным переселением» было поручено бригадефюреру СС, генерал-майору полиции Юргену Штроопу. И 18 февраля подразделение эсэсовцев вошло в гетто, чтобы сделать всё по-быстрому. Однако там уже знали и про «люблинский трудовой лагерь», который на самом деле – крематорий в Треблинке, и про приказ Гиммлера сделать за три месяца весь огромный район между Одером и Днестром совершенно «юденрайн». По всем улицам были разбросаны листовки: «Оккупанты начали второй акт уничтожения. Берите в руки топор, лом, нож, запирайте дома! В борьбе у вас есть возможность уцелеть. Боритесь!» Поэтому гитлеровцы, привыкшие смотреть на обитателей гетто как на покорное стадо, были безмерно удивлены, попав под перекрёстный огонь. Эта пер-вая стычка продолжалась три дня, и – неслыханное дело! – те, чей один мундир наводил на людей панический страх, о т с т у п и л и.
Но время восстания ещё не пришло, и, пока депортация продолжалась, люди лихорадочно готовились: собирали оружие, прокладывали из дома в дом ходы, сооружали подземные бункеры… Стало известно, что немцы готовят окончательный штурм к 20 апреля – дню рождения Гитлера. Состоялось экстренное совещание руководителей боевых отрядов, и главою восстания был избран Мордехай Анелевич.
***
НА «прочёсывание» гетто силы бросили немалые: две тысячи солдат Ваффен-СС, поддерживаемые тремя дивизионами артиллерии и сапёров; двести немецких и триста польских полицейских; плюс полиция Юденрата; триста тридцать семь украинских и литовских «добровольцев»; а ещё – семитысячный резерв…
И вот 19 апреля (вечером этого дня начинался Песах – иудейская Пасха), в 6 утра, операция началась: колонна «прочёсывающих» вошла в гетто, достигла улицы Налевки и здесь была атакована с трёх сторон. Боевые группы Генека Зильберберга, Захариа Арштейна и Лейба Ротблата забросали врага из окон гранатами и бутылками с зажигательной смесью, открыли огонь из винтовок. Шестнадцатилетняя Юдиф Гжибовска на балконе облила себя бензином, подожгла и бросилась вниз – на вражеский танк, который мигом вспыхнул. Фашисты отступили, оставив на мостовой раненых, убитых и – самое главное для восставших – разное оружие… Через несколько часов атака повторилась. Теперь впереди двигались украинские и литовские «добровольцы». За ними – танки и бронемашины. На Мурановской площади сражение шло до наступления темноты, когда Штрооп приказал своим силам покинуть гетто. Обрадованные повстанцы высыпали на улицу, обнимались, тут же звучала только что сложенная песня про «Сталинград-геттоград», а на крыше дома № 7 по Мурановской улице взвились два полотнища: бело-голубое (через пять лет оно станет флагом государства Израиль) и красно-белое польское (бок о бок с ними тут сражалась и польская группа Генрика Иванского).
В своём отчёте Штрооп сообщал:
«Я ввёл в действие силы по двум сторонам главной улицы. Когда только миновали главное ворота, на них обрушился точный и хорошо согласованный огневой удар. Стреляли из всех окон и подвалов. Сейчас же начали поступать рапорты о потерях. Броневик загорелся. Бомбы и зажигательные бутылки останавливали любое продвижение. Пока мы начинали прочёсывать один блок, они укреплялись в соседнем. В некоторых местах мы были вынуждены применить зенитное оружие. Только теперь мы обнаружили подземные позиции, которые давали повстанцам возможность быть невидимыми и позволяли им непрерывно менять своё местонахождение. Одну такую позицию нам удалось завоевать только после двух дней. Мы с точностью установили, что не только мужчины были вооружены, но и часть женщин. Особенно в возрасте от 18 до 30. Они были одеты в штаны для верховой езды и с касками на голове… Многие прятали заряженные пистолеты в нижнем белье. Так бои велись до конца операции – от подвала каждого дома и до его крыши…»
И Франк доложил в канцелярию Гитлера – о том, что «в варшавском гетто мы имеем дело с хорошо организованном восстанием, которое приходится подавлять при помощи пушек». Ну а Мордехай Анелевич в тот вечер сказал: «Осуществилась мечта моей жизни – я дожил до того дня, когда узники гетто встали на свою защиту и повели борьбу во всем её величии и славе»…
Такой вот ко дню рождения фюрера получился «подарочек»…
Наутро штурм возобновился. Около трёхсот немцев под личным руководством Штроопа атаковали Щёточную фабрику, но в воротах наткнулись на взрыв мины и отступили. Вторая атака тоже была отбита – при помощи бутылок с горючей смесью. Гитлеровцы прислали парламентёров, впервые признав, таким образом, еврейских повстанцев воюющей стороной, но те от переговоров отказались. Тогда по фабричной территории стали бить тяжёлые пулемёты и четыре орудия. Начались пожары…
***
С ТОЙ поры немцы отказались от тактики прямого наступления: они использовали авиабомбы и специальные группы поджигателей, чтобы в огне уничтожить все окрестные здания вместе с повстанцами. И охваченные пламенем люди выпрыгивали из окон, до последнего разили врага из бункеров (Гелена Штерлинг, например, расстреляв все патроны, бросилась на врага с вертелом), но фашисты вдобавок заливали их водой, травили газом – как и тех, кто пытался спастись в канализационных колодцах. И погибая, люди смерть в бою с врагом всё равно благословляли…
Только 16 мая Штрооп официально объявил об окончании «большой акции» и начал отвод своих сил. Но столкновения с разрозненными группами повстанцев происходили и в июне, и в июле… В ходе боёв их было убито около семи тысяч, ещё пять-шесть тысяч сгорели заживо. Оставшиеся обитатели гетто оказались в лагерях смерти. Около трёх тысяч смогли спастись.
Прошло восемь десятилетий, но и сегодня жива здесь благодарная память о Мордехае Анелевиче, который даже в самые страшные моменты сохранял спокойствие и улыбку, а также о Мареке Эдельмане, Леоне Родале, Тосе Альтман и других, столь же отважных и благородных…
***
СЛЕДУЯ по «Тропе памяти мученичества и борьбы евреев», я пришёл к «Холму повстанцев Варшавского гетто», насыпанному из праха улицы Милой – перед войной в польской столице одной из самых оживлённых… Надпись на камне гласит: «Тут спят на месте своей смерти в знак того, что вся Земля – их могила»… А поднявшись на Холм, прочёл: «На этом месте 8 мая 1943 года пал смертью храбрых Мордухай Анелевич вместе со штабом»… Потом там, где встречаются улицы Ставки и Дзика, оказался в школьном здании, куда сгонялись жертвы перед отправкой в Треблинку… А неподалёку – Стена Плача: отсюда, с площади Умшлагплац, более трёхсот тысяч в товарных вагонах начинали свой смертный путь. На Стене – имена, имена: от Абеля и Анны до Зофьи и Зигмунта… И слова из Библии: «Земля, не прячь мою кровь, чтобы мой крик не прекращался».
А старое еврейское кладбище, что на улице Окоповой, потрясло довоенными детскими фотографиями, над которыми на кирпичной стене (напоминающей ту, что окружала гетто) – стихи:
«Через стены, через дыры, через вахту,
Через проволоку, через развалины, через забор
Голодный, дерзкий, упрямый
Проскальзываю, как кот.
И если рука судьбы внезапно
Коснётся меня когда-нибудь в этой игре,
Это – обычная в жизни ловушка:
Ты, мама, меня уже не жди…
И только одна забота
На губах застыла гримасой:
Кто тебе, моя мама,
Принесёт завтра хлеб?»
Так в 1941-м написал мальчик из Варшавского гетто…
И ещё тут же стишок другого маленького узника, Яцека Эйснера:
«У бабушки Маши было двадцать внуков,
У бабушки Ханы было одиннадцать,
И только я выжил…»
Там, где в Варшаве сходятся улицы Анелевича, Кармелицкой, Левартовского и Заменгофа, взметнулся грандиозный монумент: изваянные в бронзе старик, мужчина, юноша, женщина с ребёнком сжимают в руках пистолеты, гранаты, бутылки с бензином… И слова: «Еврейский народ – своим героям и мученикам». Ещё, дорогой читатель, стоит добавить, что всё это декорировано плитами грубо обработанного лабрадора, который фашисты припасли на памятник Гитлеру…
Желающие поддержать наш сайт могут это сделать, переведя посильную сумму на счёт Правозащитного центра “Китеж”. Центр находится в списке льготников, поэтому с пожертвований возвращается подоходный налог.
MTÜ INIMÕIGUSTE KAITSE KESKUS KITEZH
EE332200221063236182
Пояснение: annetus
