Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
23 января в международном медиа-клубе Импрессум была интересная гостья. Мало кто сейчас, в период пандемии, не видел новый российский сериал “Эпидемия”. Тем более, что главную роль в нем сыграл наш любимый таллинец Кирилл Кяро. Сериал снят по книге «Вонгозеро» Яны Вагнер. Яна родилась в 1973 году в смешанной чешско-русской семье, закончила Российский государственный гуманитарный университет, некоторое время работала переводчиком с английского, диктором на радио и более десяти лет занималась транспортной логистикой.
Яна совершенно не планировала писательскую карьеру. Сначала она завела блог в «Живом Журнале», где выкладывала небольшие рассказы. Они вызвали интерес у читателей блога, которые требовали продолжения, так и родилась первая книга Вагнер «Вонгозеро»
Дискуссия в Импрессуме получилась живой и интересной. Вопросы озвучивали Галина Сапожникова и Игорь Тетерин.
Галина Сапожникова
Друзья, много ли вы знаете писателей, которые написали свою первую книгу, и она мгновенно стала бестселлером? Я очень рада, что именно Яна у нас в гостях, но не только поэтому. Вы, Яна, «украли» у меня мечту. Дело в том, что каждый раз, когда я уставала от профессии, я говорила: «Уеду на какой-нибудь одинокий остров, запрусь там в избушке и буду писать какую-нибудь детективную книгу.» Неправда, что журналисты хотят стать писателями, это разные профессии, но мы иногда настолько устаем от ежедневной суеты, что эта мечта сидит, наверное, в каждом журналисте. И узнав, что вы живет далеко от Москвы, в деревушке, вас окружают только близкие, и вы неторопливо пишете свои книги, я понимаю, что мне уже надо бы мечтать о чем-нибудь другом, потому что вы мои мечты уже исполнили.
А какая мечта была у вас в детстве?
Яна Вагнер:
Я не мечтала быть писателем. Я начала писать поздно, в 37 лет, у меня была совершенно другая карьера, и моя дебютная книга изменила мою карьеру совершенно радикально. Я даже не подозревала о том, что мне это нужно, но когда я поняла, что мне можно не ходить на работу, а жить и зарабатывать на жизнь в комфортном режиме, оказалось, что это и есть то, что делает меня счастливой. Хотя, писатель – это очень несчастливая профессия, мучительная, наполненная разнообразными фрустрациями, разочарованиями, метаниями. Но оказалось, что я – интроверт, и возможность жить, не общаясь с бесконечным количеством людей – уже счастье. Так что да, я довольна!
Единственное, ради чего я готова была бы пожертвовать тем, чем владею сейчас – это возможность петь со сцены. Песня – это самый ясный, короткий и чёткий путь к сердцу человека. И если бы я пела, то, наверное, я бы не писала. Но поскольку пою я отвратительно, то вариантов больше никаких нет.
Марина Теэ:
Раньше всех делили на «физиков» и «лириков». Вы довольно долго работали в сфере международной логистики, то есть были классическим «физиком». Как этот опыт отразился на вашем творчестве и отразился ли вообще?
Яна Вагнер:
Карьерный поворот в моей жизни достаточно радикальный. Притом, что в юности я никогда не писала даже стихов, то, что я вдруг во второй половине жизни начала писать – это довольно странно. С другой стороны, менять образ жизни во второй её половине довольно типично. Я не думаю, что была таким уж закостенелым «физиком». Международная логистика – это, скорее, про организацию. Я была хорошим организатором. Я – дисциплинированный человек, и это помогает мне и сейчас ежедневно «являться на работу»: садиться к этому столу, открывать компьютер и писать.
Мне пригодились знания в логистике ещё и в том, что первая моя книга-это «роуд-стори» и герои книги проводят все время в дороге. Я считала километры, расход топлива, прокладывала героям маршруты, описывала огромное количество технический деталей. Так что мой опыт в этом пригодился.
Галина Сапожникова:
А как родилась идея вашей книги «Вонгозеро»?
Яна Вагнер:
Я просто очень люблю истории о конце света. Мы с семьей посмотрели фильм на эту тему и стали обсуждать, куда бы мы поехали, если б у нас случилась вспышка такого вируса. И мы поняли, что поехали бы в Карелию, там будет проще всего спрятаться. Я написала короткий текст, выложила его в Живом Журнале, как выяснилось, это была первая глава «Вонгозера».
Альгис Каланта:
Все ваши книги переведены на литовский язык. «Вонгозеро» даже переиздавалась и стала бестселлером. Известно, что ваш дедушка был литовцем, расскажите о своих литовских корнях.
Яна Вагнер:
Мой прадед, действительно, литовец. Я, к сожалению, не застала его, и с литовской частью своей семьи не знакома. Он умер задолго до моего рождения. Во время Великой Отечественной войны он руководил рижским вагоностроительным заводом. Во время эвакуации в Томске они производили необходимые для фронта оружие и транспорт. У него было три дочери, одна из них – моя бабушка. К сожалению, литовского я не знаю. Но с Прибалтикой я крепко связана, у меня есть и латышские корни. Моя мама – чешка, поэтому чешский язык я выучила. Мне очень дорого и приятно, когда мои книги переводятся на языки моей семьи, и, конечно, очень жаль, что я не знаю литовского языка.
Александр Лукьянов:
Эпидемия коронавируса лишила нас возможности общаться, закрыла границы, разъединила близких людей, как лично вы переживаете все это, и что на ваш взгляд означает это для человека и человечества. Не погружаемся ли мы в мир суеверий?
Яна Вагнер:
Мы, скорее, погружаемся в мир, где нам стоит быть осторожнее. Для меня угроза вирусов реальна и я, действительно, отношусь к этому серьезно. На мою жизнь это почти не повлияло, мы живем далеко от Москвы и довольно давно уже в изоляции, но есть много моих друзей, которые переживают это время гораздо сложнее и тяжелее.
Я боюсь, что это надолго, что те или иные вирусные угрозы с нами теперь навсегда. Все это довольно сильно меняет нашу жизнь, но нам придется как-то с этим мириться.
Я думаю, как же нам повезло, что это случилось тогда, когда у нас уже есть интернет. Общение в интернете спасает людей, если бы это случилось 50 лет назад, нам было бы гораздо тяжелее.
Ольга Титова:
Реальность, в которой мы сейчас живем, превзошла самые смелые литературные фантазии, могли бы вы назвать корни сюжета своего романа «Вонгозеро»?
Яна Вагнер:
Думаю, что реальность, к счастью, не превзошла самые страшные постапокалиптические сюжеты, и я надеюсь, что этого никогда не случится. В том же романе вирус обладает 100% летальностью, но таких вирусов в жизни, к счастью, не бывает, это фантастическое допущение. Мне важно было обсудить, насколько хрупок наш привычный мир; насколько мало мы ценим, то, что вокруг нас происходит; как быстро все это, вдруг, может рассыпаться. Я могла взять, по большому счету, любую классическую декорацию для этого сюжета: катастрофу, войну, эпидемию. Я взяла вирус лишь потому, что он наименее фантастический. Хотелось по-максимуму избежать фантастики.
Андрей Созинов:
Многие авторы очень трепетно относятся к тому, как экранизируют их произведения. Довольны ли вы экранизацией?
Яна Вагнер:
Я мало знаю авторов, которые были бы в абсолютном восторге от экранизации их книг. Взять того же Стивена Кинга, который ненавидит фильм «Сияние». Я постаралась избавиться от писательской ревности. Я читала сценарий еще до начала съемок и довольно быстро поняла, что они собираются сделать. Это первый российский сериал о конце света. До этого сериалы в таком жанре у нас не снимали, поэтому нельзя было себе позволить холостого выстрела. Нужно было сделать очень яркое, очень динамичное кино, рассчитанное на массового зрителя. Моя же книга камерная, тихая, и, если бы снимали фильм очень близко к источнику, появился очень камерный артхаус. Выхода не было, режиссёры добавили звука, добавили громкости. Единственно, что меня удивило, это то, что история стала мужская. Акценты стали мужские, способ рассказывать историю мужской. В то время, как «Вонгозеро» – абсолютно женская история. Мне показалось, что как раз этого абсолютно необязательно было делать, потому что женщины в кино сейчас играют центральную роль, и с этим тоже можно было работать.
Андрей Созинов:
Я знаю, что сериал изначально снимался для интернет-платформы. Можно ли говорить, что телевидение и большое кино уходят в прошлое?
Яна Вагнер:
Я много об этом думала. Я замечаю, что зритель перетекает от полнометражного кино к сериалам. Интернет платформы – это спасение для российского кино. Свобода от редактуры, цензуры, временных линеек способствует тому, что самые громкие, смелые, резонансные русские сериалы выходят именно там.
Зоя Воронова:
Нападение Северной Кореи не слишком ли абсурдно? Верите ли вы в принципиальную возможность выживания отдельно взятой группы людей в случае катастрофы, и есть ли у вас план на такой случай?
Яна Вагнер:
Вопрос, конечно же, не ко мне, в книге ничего подобного не было. Когда я увидела последние кадры первого сезона, то сама расхохоталась. Давайте будем ждать объяснений этого появления от режиссеров второго сезона, пусть они сами выкручиваются.
В моих перспективах выживания я очень сомневаюсь, я слишком завишу от повседневного комфорта и не представляю себе как это-добывать еду охотой или рыбалкой. Но, разумеется, выживание возможно. Огромным бонусом человечества является то, что мы умеем невероятно приспосабливаться и поэтому, конечно, выживем.
Борис Тух:
Согласны ли вы, что в книгах с апокалипсическим сюжетом сам характер катастрофы не важен, важно поведение людей в предлагаемых обстоятельствах?
Яна Вагнер:
Конечно. Дело в том, что вообще литература, как раз, раскрывает человеческую природу, наши поступки, рефлексию, поведение. Жанровая литература предлагает человеку еще и развлечение, но предполагает все равно изучение человеческой природы.
Борис Тух:
Если вспомнить, каким несчастьем была вторая мировая война, но люди тогда все равно помогали друг другу. В фильме же люди живут по принципу «умири сегодня, чтобы я мог дожить до завтра», как вы это объясняете?
Яна Вагнер:
Не хотелось бы отвечать за фильм, коснусь своего романа. На протяжении его мои герои совершают поступки как эгоистичные, так и бескорыстные, альтруистические. Я не верю в хорошего или плохого человека, я верю в то, что человек все время колеблется между добром и злом, постоянно делая выбор. Что больше всего и завораживает в человеческой природе. Но человек скорее улучшается со временем, становится во многом лучше.
Борис Тух:
Недавно один из высокопоставленных функционеров ВОЗ заявил, что эпидемия коронавируса поставила мир на грань морального краха, фармацевтические компании заботятся только о прибыли. Скажите, мир действительно близится к полному краху, прежде всего к краху своей этики?
Яна Вагнер:
Ничего радикально нового с этой эпидемией не случилось. Человечество как было всегда разделено на богатых и бедных, на благополучных и не очень, так и осталось. Сейчас человечеству сложно, но давайте не будем забывать, что в 20 веке человечество переживало гораздо более страшные времена. У нас сейчас хотя бы нет войны. Я считаю, что нам в этом плане повезло, у нас не падают бомбы над головой. И я считаю, что все в конце концов будет хорошо. Просто не сразу.
Екатерина Вайзер:
К чему вы больше тяготеете – к прошлому или к будущему? О каком времени вы бы хотели написать ваш следующий роман?
Яна Вагнер:
Мне не хотелось бы выбирать между прошлым и будущим. Прошлое меня завораживает, будущее вызывает любопытство, но живу я в настоящем и стараюсь писать о настоящем. Это для меня самое важное, самое интересное, на это я ориентируюсь, и пишу я именно о настоящем.
Альгис Каланта:
У Андерсона есть сказка, герой которой мечтал стать писателем. Но он жил в то время, когда все слова были сказаны, все написано, и ему пришлось стать злобным литературным критиком. Мы живем в тени великой литературы 19 и 20 веков. В какое положение это ставит писателя 21 века?
Яна Вагнер:
В невыносимое положение. На самом деле очень трудно писать тогда, когда у тебя за спиной стоят такие гиганты. Писать на русском языке после того, что было написано в 19-20 веках, это огромный вызов и повод для неуверенности. Но это вовсе не значит, что не нужно писать, просто нужно стараться сделать максимальное из того, на что ты способен.
Альгис Каланта:
Что из последнего прочитанного вам понравилось или запомнилось?
Яна Вагнер:
Запомнился роман, который я недавно прочла «Все, способные дышать дыхание» Линор Горалик. Он произвел на меня огромное впечатление. Это антиутопия про эмпатию. Это очень тяжелая и яркая книга, которая призвана воспитать в читателе эмпатию. Причем, если читатель уже достаточно эмпатичен, то читать эту книгу совершенно невыносимо, настолько эта книга тяжела. Мне приходилось читать ее с перерывами, чтобы отдышаться. Это настолько сильная атака на ваши чувства, что трудно вынести.
Альгис Каланта:
Как вы относитесь к многочисленным литературным премиям? Они нужны или это такой междусобойчик окололитературных тусовок?
Яна Вагнер:
Ну конечно это отчасти междусобойчик, как и любая другая такого рода деятельность, где довольно много сложных отношений между участниками и членами жюри. Там довольно много скрытых амбиций, обид, обещаний. Но я ни в коем случае не хочу сказать, что эти премии не нужны. Они нужны хотя бы для того, чтобы читатель ориентировался в литературном мире.
Да и получить большую литературную премию это отличная возможность для писателя без особого беспокойства спокойно год или два писать свою следующую книгу.
Андрей Созинов:
Как вы считаете, лучше читать классические бумажные книги или электронные? Или это не имеет особого значения?
Яна Вагнер:
Я давно уже не вижу разницы. У меня большая библиотека бумажных книг, доставшаяся мне в наследство от дедушки. И это большое сокровище, я никогда от нее не избавилась бы. Я люблю трогать книги, держать их, мне нравится книга, как объект. Но электронные книги гораздо компактнее, туда можно закачать хоть всю мировую библиотеку. В последнее время я полюбила слушать аудиокниги. Я слушаю их все время, когда занята какой-то рутинной механической работой. Поэтому я считаю, что чем больше вариантов книг у нас есть, тем лучше.
Инна Захарова:
В последнее время в книгах и фильмах часто стали использовать нецензурные выражения. Меня это сильно раздражает, иногда из-за этого я даже прекращаю просмотр фильма. А как вы относитесь к вульгаризации русского языка в литературе и кино?
Яна Вагнер:
Я не считаю, что это вульгаризация. Дело в том, что мат – неотъемлемая часть русского языка. Просто его использование в каких-либо произведениях должно быть оправдано. Есть определённое количество ситуаций, которые невозможно себе представить без использования нецензурных слов. Это очень по-русски и это вполне литературно. Я за то, чтобы они были. Мы с вами используем эти слова в жизни, поэтому делать вид, что их не существует необязательно.
Мстислав Русаков:
А как же классики обходились без мата?
Яна Вагнер:
Почитайте письма Чехова.
Мстислав Русаков:
Письма – это частная переписка.
Аллан Хантсом:
Планируется ли экранизация других ваших романов?
Яна Вагнер:
Да, планируется. Сейчас идет подготовка к съемкам по моему третьему роману «Кто не спрятался», также я пишу четвертый роман под названием «Тоннель», права на экранизацию этого романа были куплены еще на стадии плана. Сейчас уже пишется сценарий, в моей практике это первый случай, когда роман и сценарий пишутся одновременно.
Сергей Фурманюк:
Что нужно современному писателю для достижения того же успеха, что добились вы?
Яна Вагнер:
Я сомневаюсь в своём высоком положении в русской литературе. Это не так.
Никто не знает рецепта успеха, это всегда загадка, почему складывается или не складывается успех у книги. Невозможно это предсказать, нет рецепта. Одно я знаю точно, что рассчитывать исключительно на раскрутку книги не стоит. Да, наверное, рекламные акции помогают, но это не единственное условие. Читатель должен получить удовольствие от текста. Не получив его, он не купит следующую книгу.
Галина Сапожникова:
Мне очень импонирует ваш положительный взгляд на жизнь. У нас получилась очень оптимистическая встреча. За что вы благодарны пандемии, есть такое?
Яна Вагнер:
Наверное, все-таки, за осознание того, что мы не теряем присутствие духа, приспосабливаемся ко всему. Это внушает оптимизм. За это я и благодарна пандемии, что она показывает, что ничего не безнадежно и из всего есть выход.
