Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Текст 20 года, но я и теперь так думаю.
Я все о свободе.
Меня не покидает ощущение, что мера личной свободы во времена нашей советской молодости была неизмеримо выше, чем сейчас.
Более того, именно поздний СССР порождал очень острое ощущение личности и индивидуальной неповторимости, которое сейчас странным образом стирается.
Мне кажется, что феномен позднесоветского индивидуализма ещё будет изучаться как нечто совершенно удивительное.
Тогда в обществе существовала устойчивая аллергия на партийность и диктат большинства.
Это была вполне естественная реакция на некий условный прессинг идеологии, который в то время превратился в простую, и очень небольшую, дань определенным советским правилам игры.
Ну да, ты должен был бросить свои скромные три копейки в общий котел системы.
В остальном ты принадлежал сам себе и был абсолютно свободен.
Ценилась именно свобода, которая тогда понималась как право на некое оригинальное любопытство к миру.
Ценилась реальная сила личности. Тогда это означало серьезное знание в какой-то области и суждение, опирающееся на некий исследовательский или социальный личный опыт.
Ценности не были принадлежностью ни большинства ни меньшинства. Они были универсальны и вполне конкретны.
Порядочность была очень членораздельным и часто применяемым понятием. Порядочность и непорядочность различались.
Противопоставление добра и зла были куда более абсолютными и этот вопрос не решался голосованием.
Право на собственное мнение принадлежало далеко не всем, а только тем, кто обладал неким личностным мужеством и знанием, достаточными для того, чтобы это мнение имело смысл.
Граница между глупостью и мнением была проведена очень четко. Дурак своего мнения не мог иметь по определению.
Право на мнение человек получал не в пакете прав, получаемых при рождении, а только с определенного уровня развития личности.
Это вписывало в социальные механизмы некий императив личностного развития. Человек должен был усложнять сам себя по мере получения образования и опыта.
Этот императив декларировался культурой, литературой, кино.
Все это предполагало не давление большинства, как это сейчас представляют, а как раз его, большинства, полное отсутствие. Социальная конструкция позднего СССР была такова, что в ней ценились именно знающие, мудрые одиночки. Непохожие на других. Было много интересных странных людей. Не было обязательного набора для чтения. Вообще ничего обязательного для формирования какой-то интеллектуальной жизни не было.
Идеология давно одряхлела и больше не требовала мобилизации. Этот вакуум идей заставлял заполнять его самим. Это был удивительный и почти недостижимый сейчас полет интеллектуальной свободы.
Именно этот ренессанс мысли привел к тому, к чему привел.
Но тогда у нас была воля и воображение для мечты о небывалом. Сейчас их нет.
Вообще глубина социальной антропологии, сложность составляющих личность элементов, тонкость анализа и общий уровень социальной эмпатии были несказанно выше.
Я не могу избавиться от ощущения, что с приходом в нашу жизнь популярной психологии, соцсетей и политкорректности мы переживаем тяжелейший антропологический регресс.
Декларируемое и подразумеваемое сейчас устройство личности куда как элементарнее, чем 30 лет назад.
