Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Весна выдалась ранней, бесснежной и сухой. Прошлогодняя осень плавно перетекла в весну, а зима словно проспала выйти на работу.
«…Сменщик не явился, и Осени с Весной пришлось поделить чужую пропущенную вахту на двоих. Центр прочертили аккурат на русское Рождество, когда усталая Осень достучалась до Весны, как обычно, сладко спавшей перед своим рассветом, и, виновато пожав плечами, попросила её выйти на смену раньше обычного срока.
Весна в тёплой ото сна ночной рубашке потянулась, огляделась — уж не проспала ли она, – посмотрела на часы, а уж потом, удивлённо на того, кто её разбудил. Перед ней стоял не старик-Зима, и даже не молодой спортивный лыжник (всякое бывало), а усталая, но деловая старуха в почерневших сырых лохмотьях.
– Ты кто? – спросила старуху неумытая и не причёсанная после сна Весна.
– Я Осень, – ответила та.
Напрямую они никогда ранее не общались. Знали друг о друге лишь понаслышке и только самое яркое: Весна-Красна, Золотая Осень.
– Золотая? – усомнившись, спросила Весна и протёрла глаза, вдруг это ещё сон.
– Золотая, золотая, – проговорила, успокаивая молодуху, Осень. – Когда-то была. Умывайся и выручай. Выдохлась я, ноги уже не держат. До Рождества доковыляла, а тут уж не мой даже год наступил. Вообще не порядок.
– А меня-то чего подняли? Старик где?
– Какой старик?
– Ну, этот, Зима.
– Какой же он старик? Впрочем, тебе там виднее. Меня обычно меняет молодой. Иногда такой шустрый, что загодя приходит, пока я ещё в теле. Мол, проверить, показать, что не дремлет, что на чеку, не подведёт, сменит. Бывает и на пару-тройку деньков останется, припорошит тётеньку, взбодрит. В сорок пять, мол, баба ягодка опять. И покроет мои ягодки, калинку да рябинку, прозрачным слоем морозного хрусталя. «Посмотри, как красиво», скажет. Потом неожиданно, как и появился, умотает к себе, а мне стареть в одиночестве. Придёт через месяц, а то и позже, и, как впервые увидел, словно и не было ничего меж нами. Сухо дела примет и попрощается.
– А сейчас что?
– А сейчас не пришёл. Ни раньше, ни позже. Вообще не было. Вот, смотри, даже шифер у хозяев попадал от ветра. Они его при мне к дровеннику приставляли, чтобы дрова снегом не заметало. А снега-то нет, вмёрзнуть не во что. На трубе, на колпаке жесть от дождей прогнила и с одного края оторвалась. Так и стучит без умолку под ветром по трубе. Того и гляди, кирпичи попадают».
Всё выше сказанное было записано стариком Владимировичем на чистом, с одной стороны, листке бумаги в первое утро его переезда к себе на дачу ранней весной 2020 года. Травку покосишь, попишешь стихи, вспомнил он слова покойного уже соседа.
– Ты, Владимирович, как Лев Толстой, обычно начинал беседу у заборной сетки сосед, когда ему становилось скучно, и тут же объяснял своё сравнение. Сосед совершенно не выносил оставаться на даче один. Возможно, боялся одиночества, как некоторые боятся замкнутого пространства, воды или чего-то ещё. Когда родственники оставляли его одного, он, то ли как страус в песок, то ли как ребёнок под одеяло, прятал голову в запое.
Владимирович боялся высоты. Придётся приглашать мастера, чтобы залез на трубу, снял старый колпак и поставил новый, подумал он. До края жестяной крыши было четыре метра. Хорошо, что он несколько лет назад, когда приглашал кровельную фирму, заказал им не только покрыть крышу жестью, но и установить железную лестницу до конька рядом с трубой, а от дождя на саму трубу изготовить и укрепить колпак, торцы крыши закрыть жестяными фронтонами. Но даже на эту лестницу старик не решался перебираться со стремянки, в края которой впивался мёртвой хваткой. Что уж было говорить, чтобы лезть выше ещё на четыре метра по достаточно крутому склону. Он чувствовал, что слетит с крыши, уже только перелезая с одной лестницы на другую. Доставлять потом кому-то хлопот с самим собой он не хотел. Одиночества же он не боялся и даже его ценил, поняв однажды, что его нет, и даже не может быть, если ты, конечно, не слепой и бесчувственный человек. Поняв однажды. Возможно, однажды я пойму, что и высоты слепо бояться не стоит, подумал он. Вылетая из окна, оглянись по сторонам, поётся в песне Константина Арбенина, чью фамилию буквально прикарманила «снайперша» Диана. Не бояться высоты — это способность мыслить и оценивать окружающее в этой зоне риска.
Страх высоты, не желание доставить хлопот с собой в случае беды, любовь к одиночеству — всё это переплеталось в нём воедино. Так он оставался собой, становился собой. В одиночку забираясь на стену, окно мансарды, он долго готовился, строил леса, крепил страховочные верёвки. Возможно, он построил бы что-то, чтобы, как можно надёжней и эффективней, добраться до этой трубы. Но, тут игра не стоила свеч.
Владимирович достал пару относительно свежих городских газет и стал читать объявления. Он искал кровельщика-жестянщика, который изготовит ему новый колпак на трубу. Таких объявлений в газете было три.
Владимирович выписал на клочок бумаги номера телефонов и начал по ним звонить. По первому номеру никто вообще не брал трубку и не перезванивал. Зато следующий адресат отозвался быстро. Молодой бодрый голос ответил, что они делают всё, включая колпаки на трубы. Поинтересовался, во сколько кирпичей выложена труба, сколько выходов. – Но всё равно, нам придётся приехать и сделать замер на месте.
– Хорошо, – обрадовано сказал Владимирович. – Заодно снимете старый колпак, чтобы не стучал. Вы ведь не только изготовляете, но и устанавливаете? – Да, и устанавливаем. Надо только с ребятами переговорить. Ваш дом где? Владимирович назвал адрес.
– Добро, ждите, мы сегодня вам перезвоним, договоримся о сумме и сроках. Ваш телефон у меня высветился.
Молодой человек с бодрым голосом не звонил ни сегодня, ни завтра, ни ещё четыре дня. Повторно навязываться тому, кто тебе что-то обещал, Владимирович не любил. Значит, нет заинтересованности, подумал старик. Заказов хватает и можно не только выбирать, но и не выполнять элементарных обещаний.
На пятый день он позвонил по третьему объявлению, в котором было написано: «Делаю флюгеры и выполняю кровельные работы. Константин». Там ответили быстро. Голос был пожилой, хриплый, неторопливый.
– Хорошо, – выслушав проблему Владимировича, ответил мужчина. – Вы мне завтра утром перезвоните и мы договоримся, когда я к вам приеду. У меня ведь это не основная работа. Да, и лестница у вас есть?
– На самой крыше есть, а вот до неё — нет. Там метра четыре, не меньше.
– Хорошо, возьму и лестницу. Перезвоните мне прямо с утра.
– С утра — это во сколько? – спросил Владимирович.
– Ну, часов в восемь.
На следующий день Владимирович поднялся, как обычно, рано, сделал небольшие работы по хозяйству и ровно в восемь часов набрал номер Константина. На том конце долго не брали трубку. Когда же взяли и Владимирович представился, напомнив о договорённости, то он услышал то ли заспанное, то ли просто хриплое: — О, ё.. твую! Забыл. Потом кряхтящий вздох и обещание приехать через час, «часиков в девять».
Ровно в девять утра Константин позвонил сам: – Я уже въезжаю в ваши сады. Куда дальше?
– Езжайте прямо по асфальту, но не спеша, я выйду на дорогу, – ответил Владимирович и, набросив телогрейку на плечи, выскочил в калошах из дому. Его дом был вторым с дороги и его часто проезжали мимо поставщики различного дачного материала: дров, земли, навоза и прочего. Вдалеке улицы из-за поворота показалась легковая машина. Он замахал ей рукой и она, моргнув фарами, увеличила скорость. Владимирович разглядел, что это такси со складной лестницей на кабине.
У калитки дома из машины вышел мужчина с помятым, морщинистым лицом, кисти рук которого были украшены татуировками явно сидевшего человека. Нарву татуировками не удивишь и поэтому Владимирович отнёсся к приехавшему мастеру без какой-либо предвзятости и даже обрадовался, что перед ним взрослый, поживший человек, возможно, его ровесник. Поздоровавшись, Константин издали посмотрел в сторону дома, на трубе которого с колпака свисала оторвавшаяся жесть, и начал, не спеша, отвязывать с багажника алюминиевую лестницу. Параллельно с этим делом он делился, что таксует.
– Но сейчас в такси глухо, – сказал он.
– Из-за коронавируса?
– Ага. Никто никуда не ходит, не ездит. Всё закрыто. Собираться нельзя. Раньше бабки в церкви на свои собрания ездили, а теперь и туда нельзя. Одни эти катаются.
– Кто эти?
– Наркоманы. И деньги находят где-то. Я их как определяю? По неадекватности. Глаза пустые, молчат или бред какой-нибудь несут.
Когда подошли к дому, он приставил лестницу к краю крыши и ещё раз взглянул на трубу. – Попробую снять старый колпак и по нему сделаю другой. Так точнее будет. Во, нержавейка!
– Какая нержавейка? Где? – спросил Владимирович, оглядевшись.
– Труба у тебя из нержавейки на заборе.
На границе участка, вдоль дренажной канавы тянулся старый забор из проволочной, ещё советской сетки, которую подпирали такие же старые обрезки сантехнических труб разной длины и диаметра. Были железные ржавые, были оцинкованные, а Константин разглядел даже нержавеющую трубу, особо не выделявшуюся среди других. Такую внимательность Владимирович отнёс к профессионализму Константина, отметя в сторону мысль, что тот мог быть и докой в сдаче металлолома.
Вскоре мастер был уже на крыше рядом с трубой, чем вновь затронул чувство неполноценности, смотревшего снизу вверх на него, Владимировича. Мастер легко отделил болтающийся кусок жести, подтвердив вниз, что колпак прогорел и потому край оторвался. А потом сбросил эту жесть от конька крыши вниз. Жесть спланировала, ударилась с силой об жестяную крышу ребром, отскочила и только тогда полетела на землю. Взгляд Кости на мгновение сделался испуганным, ведь так очень легко можно пробить тонкую ранниллу. Но, увидев, что заказчик промолчал, как ни в чём не бывало, промолчал и он. Сняв основную часть колпака, бросать вниз он её уже не стал, то ли опасаясь повтора эксцесса, то ли боясь повредить образец.
– У тебя тут кирпич один отвалился. Могу снять. Но, думаю, не упадёт за несколько дней. А жесть надо будет сделать снизу чуть пошире, чтобы пару кирпичей закрывала, а не один, – сказал он.
– Сделайте, как надо, – ответил снизу Владимирович. – Я заплачу. И кирпич этот на раствор надо будет поставить. Сделаете?
– Сделаю, – ответил Константин. – Но ты меня не торопи. У меня жести нет.
– Как нет? – удивился Владимирович. – А как же объявление: флюгеры, колпаки? – Понимаешь, я жесть на оптовых складах беру, где дешевле. А сейчас, с этой пандемией, все эти базы позакрывали. Так что не торопи. Сделаю, но не завтра.
– Но не через месяц же? – спросил Владимирович. Ожидались дожди.
– Конечно, не через месяц. Но недельки две уйдёт.
– Ну, тогда подожду, надеюсь, кирпич в трубу не свалится от ветра.
– Кто тебе эту крышу делал? – поинтересовался Константин. – Колпак на силикон только поставлен, не прикручен. Потому, видно, кирпич и отошёл, когда я колпак отрывал.
– Кровельщики, кровельная фирма. Ну, что за виадуком базируется, – ответил Владимирович.
– Знаю, – проговорил Константин и назвал фирму. – Эта?
– Ну, да. Но крышу мне крыли не они, а бригада из Таллина. Друзья. Стропила ставили, жестью покрывали. До начала кладки печи надо было дом покрыть. На всё же время уходит. Да и сезон строительный у нас не длинный. Одно до морозов надо успеть сделать, другое — до дождей. Поэтому на колпак, лестницу, изоляцию трубы, пришлось вызывать кровельщиков отдельно, после установки печи и выхода трубы над крышей. Друзья из Таллина работали тогда за границей, в Швеции, и я обратился к здешним специалистам.
– А уголки на фронтонах кто крепил, твои или нарвские? – спросил Константин и указал на самый верх торца крыши.
– Видишь? Там же дыра, уголки не доходят, а должны внахлёст быть, от дождя.
– Знаю, – ответил Владимирович. – Они же и делали, здешняя фирма, что и колпак с лестницей. Дудаевцы. Я им говорю: почему у вас дыра эта получилась, почему нахлёста нет? А они, оказывается не сверху начали торцы крыши закрывать, а снизу и не дотянули. Мужики, мол, с хуторов, эстонцы, не профессионалы, а бригадир не доглядел. Обещали приехать и доделать, закрыть дыры эти, но так больше и не появились, получив деньги в начале заказа в конторе.
– Дудаевцы, хе-хе, – усмехнулся Константин и неторопливо пошёл к своей машине.
– Что-то с возрастом работать стало не хотеться, – возвращая лестницу на переднее место на багажнике, так же не спеша, как и по приезду, – проговорил он.
– Всех денег не заработаешь.
Потом вновь поговорил о нюансах таксистского промысла в прошлом и настоящем и лишь затем уехал восвояси.
Владимирович, как и обещал, не торопил Константина не только две обещанные недели, но даже больше. Однажды к нему ненадолго, поделиться рассадой, заехали на своей машине знакомые. Пока Владимирович обменивался приветствиями с восьмидесятилетней гостьей, её сорокалетний сын от скуки оглядывал его участок.
– Чего это у тебя, Владимирович, труба без колпака? Дождь не заливает? – очень скоро заметил отсутствующую важную деталь дома он.
Пришлось рассказать им вкратце всю историю с колпаком.
– Так. И кто тебе обещал его заменить, кто приезжал? Не Костян, случайно?
– Костян, – ответил Владимирович, удивлённый тем, что гость сразу назвал имя неизвестного ему мастера. – Откуда ты знаешь?
– Так его вся Нарва знает. Он же раздолбай, не обязательный человек. И бухает. Ты, как начал рассказывать, так я сразу на него подумал. Откажись, я тебе другого мастера посоветую, Сергея. У него и колпак дешевле обойдётся.
– Спасибо, буду иметь ввиду, но пока ещё подожду, ведь договорились же. Тут и до месяца немного осталось. Через месяц не объявится, откажусь, воспользуюсь твоим знакомым.
Так и порешили. Но на следующий день от вчерашнего сорокалетнего визитёра пришло телефонное сообщение: как и обещал, высылаю номер телефона Сергея.
Владимирович переписал указанный номер на отдельный листок с номерами других жестянщиков и обнаружил, что этот телефон у него уже отмечен. – Этот Сергей, случайно, не в здании строймагазина базируется? – позвонил он отправителю СМС.
– Да, там.
– Тогда я уже с ним общался. Это он, пообещав перезвонить, так и не перезвонил, и я вышел на этого Костю-флюгера. Так что спасибо, но подожду до конца месяца. Они, похоже, друг друга стоят.
– Ну, как знаешь, – ответил тот.
Прошёл месяц, а звонка от мастера изготавливать флюгеры и колпаки Кости так и не поступало. Владимирович сам позвонил подрядчику. Тот поднял трубку не сразу, начал дико извиняться, оправдываться, клясться, что забыл, что у него всё под контролем. Но только вот ключи от машины у него забрала жена. Почему? Потому, что он запил. – Спасибо, что позвонили, – оправдывался Константин. – Завтра же возьмусь и сделаю колпак. И привезу. Мне металла не хватило на верх.
– Так он не сделан? За месяц? Как же ты тогда его завтра привезёшь? – спросил Владимирович. – Ты просто скажи, ты будешь его делать или нет?
– Ну, конечно! Ты уж меня прости, вы простите, загулял. Завтра же начну работать. Это хорошо, что вы мне позвонили, спасибо вам. Две недели уже пью. Пора заканчивать. Спасибо вам. Завтра же.
Владимирович положил трубку. Знакомый оказался прав, Костя-флюгер был ещё тем перцем. А про завтра он просто врал, шаблонно отговаривался.
Ни завтра, ни через неделю Костя-флюгер так и не объявился. Зарядили весенние дожди. В трубу заливало, печь начала дымить.
Зато на дворе в саду тут и там расцветали новые и новые цветы, деревья, кустарники.
«Если Осень и Зима стареют, даже Лето увядает заметно для всех, то Весна, похоже, просто плавно уходит, испаряется или даже растворяется во всём, оставаясь молодой. Не зря поётся о Вечной Весне» – записал в свою тетрадь старик, и отложил её в сторону.
Май 2020
Балтика
Желающие поддержать наш сайт могут это сделать, переведя посильную сумму на счёт Правозащитного центра “Китеж”. Центр находится в списке льготников, поэтому с пожертвований возвращается подоходный налог.
MTÜ INIMÕIGUSTE KAITSE KESKUS KITEZH
EE332200221063236182
Пояснение: annetus
