Доколе? Об этом не напишут Эстонские медиа!
Похожие статьи
Нападение в это утро крыса не планировала. Хорошо нас изучив, она демонстративно опорожнилась там, где сидела и ушла в подпол.
– Так, Олесь, карауль Илью, я буду вещи паковать. Все. Мы не можем здесь оставаться. Надо переезжать к кому-то из родни. Жить здесь она нам не даст.
– Соловиченко не сдаются. Всё равно её нужно убить.
– Убьём, только штаб переведём в другое место. С нами дитё. Его нельзя подвергать опасности.
На этом «совет в Филях» был окончен и мы решили отступать, оставив на неприятеля отчий дом.
Приняла нас, как всегда, Марина, ещё одна сестра-подруга, благо дом большой, не ютиться. Баб Клава тоже не против была нас приютить, но у неё домик, размером со спичечный коробок, для неё одной в самый раз, а вот втроём, да с ребёнком там, конечно, не развернуться-не повернуться.
Выслушав нашу трагичекскую историю Маринкин отец, дядя Толя, сказал, что кошки, которых нам принесла баб Клава, не кошки, а полная дрянь. Тут нужен настоящий боевой крысолов-охотник, а не какие-то дворовые Муськи, которым мышь покажи и они за ней не погонятся, лодырюги, а ещё и разбегутся со страху. И такой зверский кот имеется у его товарища. Ради такого случая кота обязательно дадут, главное суметь его поймать.
Вернувшись через час с забинтованными руками и котом в мешке дядя Толя скупо молвил : «Едем, ити его маму. Зверина, не кот». Мы приехали в наше опустевшее гнездо, по второму кругу забили отдушины , чтобы кот не сбежал через подполье и убрались восвояси.
– Дня через два приедем попроведуем, раньше не надо.
-Дядь Толь, давайте завтра. Я боюсь, что она и кота уделает, гадина эта.
– Да к нашему приезду, дай бог, чтобы от неё хвост и уши остались – самоуверенно заявил дядюшка.
И точно, на следующий же день пришлось ехать в родовое гнездо. Позвонили ребята из соседней деревни, договорились встретиться «до коров» (пока стадо не пришло), чтобы посмотреть нашу избушку.
Войдя в дом, слава Богу, раньше наших покупателей, мы поняли, что дело швах и заявленный чемпионом мира по ловле крыс зверский зверюга не справился с поставленной задачей. Табуретки и пара венских стульев хаотично валялись по всему дому, чисто побеленная лично мной боковина русской печи была украшена кровавыми следами, а сам зверь-бывший-победитель сидел на ней, с разорванным боком. Труп противника или хотя бы части его обнаружить не удалось. Кот, не дожидаясь, что мы его опять посадим в мешок и куда-то потащим резво ретировался. Крыса так и осталась царствовать в нашем доме.
Встретились с покупателями, рассказала им о беде нас постигшей.
– Да мы её вам за три дня выведем, делов-то. Сейчас Николай меня отвезёт и вернется к вам с отравой. Там не отрава – объедение. Запах такой, сама бы ела, да пожить ещё хочется – смеётся жена Николая.
– Да дал бы Бог. Ведь ни дневать ни ночевать в доме не даёт, зараза.
Отрава была доставлена. Разложена по металлическим крышкам для банок и три дня и три ночи мы не появлялись в доме. На четвёртый день нагрянули с проверкой, но… Крысятина продолжала над нами издеваться, демонстрируя полное презрение ко всем нашим уловкам. Все крышечки с отравой стояли нетронутыми, более того, возле каждой красовалась кучка крысиного помёта, мол: « Я на вас вот так и вот так и болт вам от Братской ГЭС, а не моя крысиная душа и тело.. Хозяйка здесь я, подите прочь грязные людишки!».
Тут я озверела уже. А в таком состоянии я могу Альпы в одиночку перейти, без еды и воды. Ринулась в ветеринарку. Там обстоятельно всё рассказала про устроенный крысой беспредел с захватом нашего дома и про бесполезность наших усилий в борьбе с ней.
– Умные животне. Интеллектуалы. Она поняла, что вы хотите её отравить, поэтому и не прикоснулась к отраве – сообщила мне врач. – Капкан не ставили?
-Нет, не подумала об этом
– И не ставьте, бесполезно уже, да и зверь у вас попался не самый простой. Попробуйте вот что.
Врач написал мне название какого-то препарата на листочке.
– Сделайте вот так – купите Доширак, кубиков Магги и кусок колбасы копчёной позапашистей. Доширак измельчите, кубик туда же, колбаской приправьте. Одеваете перчатки резиновые и в эту мешанку насыплете порошка, который вам продадут. Хорошо бы еще и маску вам надеть марлевую. Препарат очень токсичный и летучий. Поэтому обезопасьте себя.
– Хорошо, конечно.
– Положите всё в одну миску или банку жестяную, которую потом закопайте, чтобы ни дети, ни коты, ни собаки до неё не добрались. Ну это когда всё закончится, конечно. Место, где будет стоять миска раз на несколько промойте и только после этого убирайте всё остальное.
– Мама дорогая, как после химатаки –шучу я.
– Вы не смейтесь, яды дело страшное. А этот препарат очень серьёзный. Действует почти мгновенно, поэтому будьте осторожны.
– А как я узнаю, что эта тварь сдохла?
– Через пару дней придите в дом и там, где она ходит, насыпьте муки, или детской присыпки. По следам или их отсутствию и поймёте –приходит она или нет.
– До этого я бы точно не додумалась. Спасибо вам огромное, до свидания!
– Зайдите потом расскажите, как ваша борьба закончилась – улыбается ветврач.
– Всенепременно – отвечаю я и на всех парах мчусь в ветаптеку.
Воодушевившись скорой победой я со всей возможной прытью совершила забег между аптекой, кормлением Ильи и марш-броском на улицу Дубровская. Навертела повязку из марли собственноручно, надела перчатки и начала месить зелье убийственное для крысы-вражины. Не пожалела для неё приличной тарелки, красиво, горкой уложила в неё смертельное кушанье и абсолютно довольная собой вернулась к ребёнку и сёстрам, не забыв сжечь в печи повязку , перчатки и пакетик из под отравы.
Через два дня, истомившись в ожидании, крупным намётом я снова понеслась на Дубровскую в надежде обнаружить там свежий труп врага. Трупа не было, но, о, хвала небесам , Доширак и колбаса были съедены подчистую. Памятуя о советах ветврача засыпала весь периметр тальком и ушла ещё на два дня.
Когда я вернулась – следов не было. «Сдохла проклятущая!» – позлорадствовала я – «Заживем мы теперь тут втроём «в обнимку и по-приятельски». На душевном подъёме отмыла весь дом и к вечеру мы уже стояли на пороге с коляской и чемоданами.
Ночь прошла спокойно, хотя свет в кухне на всякий случай мы оставили включенным. Спали, наконец-то, как у себя дома. Утром приготовили завтрак и пока я метала на стол, Олеся Васильевна развлекала Илюшку. Идиллия. За окном вечный куст сирени, дальше малина со смородиной, два тополя-колосса, посаженные нашими родителями, когда они учились в школе, а там дорога, а за дорогой мельница и речка Кирпичка. Кажется, обернёшься, а у печи хлопочет бабушка…
-Ульян, – почему-то шёпотом зовёт меня Олеся
– Что? – не поворачиваясь спрашиваю я.
– Ульян, обернись .
Я кое-как отрываюсь от вида за окном, уйдя в воспоминания, поворачиваюсь, Олеся скашивает глаза куда-то вбок и вниз, показывая на что-то. Я слежу за её взлядом. Мать Пресвятая Владычица, святые угодники, да что же это такое! Под лавкой, возле печи сидит наша заклятая подруга.
– Вот же какая тварь живучая! Да почему ж ты не сдохла, я ж тебе весь пакет с ядом в лапшу высыпала! – от изумления и неожиданности начинаю разговаривать с крысой – Олеся, иди с Ильёй на двор, я вас прикрою, тихо иди, без скачков, не дай Бог бросится.
Сестра, крепко прижав ребёнка, боком-боком проскальзывает к дверям и мы остаёмся с крысой вдвоём. Я присматриваюсь и понимаю, что с ней что-то не то. Она сидит и смотрит в одну точку с таким же видом, с каким я только что сама стояла у окна, задумавшись. Я нахожу глазами кочергу и делаю шаг в сторону печи. Крыса сидит. Мне удается быстро схватить орудие защиты. Крыса сидит. Я стою напротив неё и не понимаю, что мне делать. Ткнуть? А как кинется? Жахнуть кочергой по полу со всей мочи, чтобы она убежала? А вдруг не убежит и всё же бросится на меня? Ветврач предупреждала меня, что крысы очень агрессивны и им ничего не стоит кинуться на человека. Страшно было, врать не буду.
Пока я раздумывала что предпринять, крыса встала на четыре лапы и, пошатываясь, как пьяная, пошла на меня. Вид у неё при этом был настолько измученный и больной, что я, поняв, что отравы она всё-таки наелась, И я расслабилась, чего делать было категорически нельзя. Вариантов отступления не было. Лавка, из-под которой вылезло это исчадие находилась напротив окна, к которому я стояла спиной. Справа от меня был стол, а слева буфет. Деваться было совершенно некуда, а перепрыгнуть ни через стол, ни даже через своего врага я не могла, так как лёгкая атлетика никогда не была моим коньком (о чём я уже не раз говорила).
Я решила сразу бить на поражение. Но… Меткость тоже не моё второе я. Кочерга впечаталась в пол рядом с крысой, оставив глубокую вмятину и отщелкнув добрый кусок краски (отличный был удар, жаль в никуда). И тут передо мной отверзлись все тринадцать уровней неба и девять уровней подземного царства племени Майя, где куда ни кинься, только оскаленные рожи. Крыса на меня напала. Она мощно с места подскочила где-то на метр и с визгом ринулась на меня. Визжала она так, что сам сатана в аду зажимал уши в этот момент, потому, что слышать это было невыносимо.
Весь волосяной покров, присутствовавший на моём беззащитном теле встал дыбом , уши чуть не выдали по кровавому фонтану, ноги вросли в пол, что помешало мне совершить прыжок спиной через стол и началась битва. Крыса прыгала уже на какую-то невообразимую высоту, к лицу, ощерившись всеми зубами так, что нос её съезжал куда-то в область ушей, отодвинув глаза на затылок, вереща всё громче и смерть моя раз десять заглядывала то в проём двери, то в окна, боясь приблизиться к этой обезумевшей твари.
Не помню в какой момент у меня включились режим «на абордаж» и инстинкт самосохранения. И вот я уже не просто обороняюсь, а нападаю сама. Начинаю махать кочергой в темпе «presto» и с силой «largo», позабыв, что дом выставлен на продажу и, хорошо бы его не разнести в щепки.
Попав пару раз вскользь вдоль хребта хвостатой вражины, я поняла, что она, наконец-то теряет силы. Прыжки уже не были такими высокими и визг перестал быть таким пронзительным. (Она сорвала голос! Хрипит! «Ура! Мы ломим, гнутся шведы…» ) И враг начал отступать. («Меньшикова, не дай ей уйти в подпол, она будет мстить тебе, если выживет» – проносится в голове не моя мысль. «Господи, помоги мне её убить!» – это уже моя).
Я лупила по полу, что было сил, пытаясь попасть ей в голову, но всякий раз била мимо. В конце концов крыса почти достигла заветной дыры в полу, как я, собрав все силы в кулак и хорошенько прицелившись треснула богомерзкого грызуна остриём кочерги по спине и ПОПАЛА!
Кочерга вошла навылет, пригвоздив крысу к полу и она, то-ли от боли, то-ли от яростного бессилия завизжала с утроенной силой, кружась вокруг своей оси, брызжа слюной и кровью. Я, держась обеими руками за кочергу, буквально вдавливала её в пол, боясь, что это сатанинское отродье сорвется и вцепится мне в горло.
– Улькя, ты живая?! – в дом врывается баб Клава с топором и зачем-то с пластиковой канистрой.
– Не знаю – пытаюсь переорать крысу
– Тащи её кочергой сюда, к голландке, на железо (у печи, которую топят, всегда на полу приколочен металлический лист, чтобы искра или выскочивший уголёк не подпалили пол)
– Не могу, баб Клав!
– А ты смоги, волоки её сюда!
Сдирая остатки краски с половицы я подтащила визжащее тело на точку указанную баб Клавой, где добрая сельская старушка, по мужицки хыкнув, одним точным движением отрубила голову крысе.
– Отпускай! Да отпусти т эту кочергу, Улькя, всё, всё, издохла она.
Кое-как расцепив пальцы я бросила кочергу и еле перебирая ногами вышла на улицу, где меня раз пять вытошнило под черёмухой. (Господи, как я сейчас это всё убирать буду? Я не могу!)
Вернувшись в дом застала баб Клаву уже домывающую пол.
– Ой, спасибо тебе..
– Да ладно, вы-то ишь нежныя все какия. Олеськя прибежала, орёт дурниной, что тебя там крыса убивает. Ребёнчишко кричит, она кричит, я топор хвать, канистру с бензином хвать, да побежала. А что я там в семьдесят семь годов набегаю, скажи мне? Мои друзья-то нонче костыль, да вывих.
– Баб Клав – присаживаюсь к столу – я понимаю зачем ты топор схватила, но канистра то зачем?
– Дак сжечь.
– Кого?
– Крысу твою, она ж, поди, бешаная.
– Да… Мне бы такие мозги и реакцию на восьмом десятке
– Ты вот что, Улькя, не рассиживайся, а поди глянь, что там в бане у вас, да натаскай воды, да затопи. Сёння суббота и я у вас помоюсь, чтобы мне до Лидки не ходить, больно уж далёко. А я пойду крысу сожгу и на после бани что-нибудь сготовлю, ужинать ко мне пойдём.
Зайдя в баню я долго не могла включить свет и, решив, что что-то случилось с проводкой решила обойтись тусклым светом из маленького банного оконца, вылила два ведра воды в бак и только собралась выходить, как услышала какой-то писк. «Ну всё, теперь до смерти везде крысы будут мерещиться» – подумалось.И только я собралась на выход за новой партией воды, как писк стал ещё громче.
Обернувшись я посмотрела на полок, где стояли тазы и, уже привыкнув к полумраку, рассмотрела на нём что-то большое, круглое и пёстрое. Подойдя поближе я поняла, что это большое гнездо, в котором копошатся штук двадцать ещё голых розовых крысят. Меня пулей вынесло из бани на двор, где я чуть не сбила с ног баб Клаву.
– Баб Клав, там в бане гнездо. Крысячье. Их там немеряно, живые ещё.
– Айда смотреть.
– Я не могу, баб Клав, ну не могу, меня вытошнит прямо там, мало того они пищат, так вонь такая, сил нет.
Баб Клава презрительно на меня посмотрела и ушла в баню, откуда через пару минут раздался её голос.
– Мешок тащи, Улькя, или тряпку какую большую.
Минут через пятнадцать в огороде взметнулось ввысь пламя погребального костра. Крыса вместе со своим приплодом подались на свои звериные небеса.
– Ты смотри как она тут расхозяйновалась-то у вас, а… В доме жила, в кладовках у неё столовая, в бане роддом себе устроила и детскую… Ведь чисто курорт Минводы. А тут вы подъявились, гости непрошенные. Она и давай лютовать. Кому ж это понравится? Никому – философствует баб Клава за ужином – Ну, давай, Улькя, наливай, за победу! Гооо… Да то-ли ты краёв не видишь?
– За победу, баб Клав! Вижу всё, спасибо тебе.
Желаю всем не встретить на пути ни одной крысы:) Пусть их курорты будут вдали от наших.
Понравилось .
Вот это история , на одном дыхании прочла!