Чадвик А.

Когда мне кажется, что мы сейчас булькнем, под самолетом на мгновение возникает полоса пляжа с черными вулканическими камнями и песком и почти сразу самолет садится и резко тормозит. Слава тебе, Всевышний, мы долетели!

Ранее утро. Часов около шести. Только начинает светать, в проеме занавесок уже светло. Я сплю. Скоро я проснусь, но ещё не сейчас. Я досматриваю сон.

Давным-давно, когда двадцать первый век еще не наступил, когда фраза из романа Дюма “Кардинал был еще молод, ему было сорок два года” вызывала буйный смех, а не ностальгическую грусть, когда по утрам еще нигде не болело, у нас был дом - полная чаша.

А уже в 1990 году нас, трёх технологов с высшим московским образованием, “сократили", предложив (в качестве издёвки) рабочие места в цехах. Это был первый колокольчик того оголтелого национализма, который сейчас творится в Прибалтике вообще и в Эстонии в частности.

На огромной площади яблоку негде упасть, везде играют гармони и аккордеоны, поют военные песни, “День Победы”, ветераны ещё довольно бодрые, в гимнастёрках, кителях с гроздьями орденов и медалей. Знамёна и флаги. Однополчане держат плакаты с названием своих воинских частей, обнимаются, вспоминают, а мы смотрим на них с восторгом и уважением.

Много разговоров про образцовую западную демократию, про права человека, про “а вот у них не то, что у нас”, “а там социальная система покрывает все расходы, там вам не дадут умереть с голоду и не выгонят из дома” и так далее, не забывая упомянуть молочные реки в кисельных берегах. В основном такие песни заводят российские либеральные круги.

Когда умер Брежнев, все испытали небольшой шок. Это был ноябрь 1982 года, 11 число (умер он днем раньше, но сообщили 11), мы были на лекциях, но слух распространился мгновенно - “Брежнев умер!”. Он был настолько всегда, вся наша жизнь была при нем, он казался вечным, (даже программа “Время” носила в народе прозвище “И это все о нем и немного о погоде”) - и вдруг умер.

В здоровом теле — здоровый дух. Такая старая, затасканная, но от этого не менее верная истина. Поэтому о наших телах заботились так же усердно, как и о нашем духе. Мы занимались спортом. Физической культурой. Вещь, изрядно нам надоевшая ещё в средней школе, продолжилась и в ВУЗе.

Подмосковная деревня со смешным названием Муриково. Еще до начала “картошки” нас предупредили, что нужно обзавестись резиновыми сапогами, это было предусмотрительно - в деревне была одна асфальтированная дорога, а именно, шоссейная, проходящая насквозь. А все остальное - проселки и проулки, в осенние дожди превращавшиеся в липкое месиво с лужами.

В нас были определённые моральные принципы и убеждения, и не было этого современного стремления все мерять деньгами и постоянно ныть, что нам что-то недодали в этой жизни. Да и труда мы не стыдились.